[indent] Даниэль не жаловал маскарады. Но время от времени – почему нет? Почему бы и не развлечься, в конце концов? Тем более – Кэтрин очень хотела пойти. Маскарад – черт бы с ним, но вот бал… Не так часто это случается. Волшебство музыки и магия танца. Он знал, что Кэтрин обожает подобные вещи. 
[indent] Приглашение было выдано на два лица. И Даниэль позвал Кэтрин.
[indent] Они немного запоздали. Дурной тон – приезжать рано.  Вошли в зал, когда уже в полную мощь гремел вальс, и пары кружились на вощеном паркете.  Маски, маски, маски. И вычурные костюмы. Все разоделись – кто во что горазд.
[indent] Да, Даниэль не любил маскарады. Но раз уж ситуация обязывала, приходилось соответствовать.   Сантес выбрал для себя Бауту. Белая маска с застывшей на губах жутковатой ухмылкой; темный костюм, черный широкий плащ и треуголка. На его руку опиралась Коломбина – дама в маске, украшенной золотом и кристаллами хрусталя. Одетая в сложный венецианский костюм с многослойными юбками и пышными рукавами.
[indent] Безупречно выбрано было помещение для приема: просторный зал и великолепная акустика. Музыка вальса заполоняла весь зал; чарующая и непреодолимая, она затягивала и манила за собой, зовя оставить тревоги и просто лететь в ритме танца – позабыв все на свете… Хотя бы на то краткое время, пока вальс не умолкал.
[indent] – Недурно устроено, – буркнул Сантес.
[indent] Глаза Кэтрин МакМаллен гневно сверкнули сквозь прорези маски. Похоже, Кэтрин была возмущена столь пренебрежительным отношением к окружающему великолепию. Она ничего не сказала – ведь даже на балу не стоит спорить с начальством. Но чувства девушки были вполне очевидны тому, кто сколько-нибудь разбирался в эмоциях…
[indent] – Ну-ну, не стоит так сердиться, Кэтрин, – примирительно сказал Даниэль. – Мы же на празднике. Тут нет начальников и подчиненных. Только маски. Стало быть, будем веселиться. Найди себе кавалера по вкусу, закружи в танце, увлеки в альков и радуйся жизни. Разве не для этого придуманы балы?..

Отредактировано Даниэль Сантес (2017-11-15 05:06:46)

[float=right][/float]
[indent] Лорд Уэлш двигался по залу мягкой, ленивой походкой – неторопливо, почти скучающе. Умеренно дорогой костюм, далеко не самый роскошный в этом зале, позволял затеряться в дальних рядах и не привлекать лишнего внимания. Полумаска, прикрывающая лицо до самых губ, была сине-чёрной, грозовой;  через один глаз сверху вниз шла серебряная молния – как шрам. По плащу-накидке, такому же  тёмному, как и маска, змеились серебряные сполохи, поддерживая общую тему.
[indent] Шторм шествовал по залу, но пока что был тих и незаметен. Пока что.
[indent] Он остановился у стола с закусками, взял бокал красного, задумчиво понюхал, определяя год, потом пригубил. «Неплохо. Надо сказать Эдмунду, что винная карта составлена довольно удачно. Кто бы это ни делал – он сделал это хорошо».

Отредактировано Господин Н. (2017-12-15 22:05:50)

[indent] Даниэль неторопливо дефилировал по залу, разглядывая гостей. А точнее, их костюмы и маски. Маски были хоть куда. А сам бал… ну…
[indent] Кто-то танцевал и радовался жизни, но многие уже разбились на парочки или тройки, шушукаясь по углам. Сантес мысленно усмехнулся: политика! Дипломатия. Переговоры. Да, не все явились сюда веселиться, некоторые пришли работать. И вторых, по ощущениям, было заметно больше, чем первых. Впрочем, этого и следовало ожидать.
[indent] Сам Даниэль сегодня «работать» не планировал. Впрочем, может и придется: неизвестно, как повернется дело. Но по изначальной задумке он приехал сюда, чтобы поразвлечься. Или, если быть честным: чтобы помаячить перед окружающими, отдавая дань вежливости и традиции. Положение советника Принца к тому обязывало. Ну, а развлечься – если получится.
[indent] Пока получалось не слишком удачно. Даниэль побродил по залу. «Протанцевал» нескольких дам. Поиграл сам с собой в «угадай, кто». Иногда удавалось, иногда – нет. Некоторые тщательно соблюдали конспирацию, упорно скрываясь под личинами. Другие не слишком этим утруждались. В особенности те из гостей – по преимуществу оборотни – кто задержался у стола с горячительными напитками: далеко не все маски позволяли поднести бокал к губам, и конспирацией приходилось жертвовать.
[indent] …И кстати о напитках. Даниэль задумался: не удалиться ли в дальние комнаты? Где, по слухам, было приготовлено угощение для вампиров. Но тут – увидел среди толпы знакомое лицо. Лицо – не маску. Очень милое личико, надо заметить…
[indent] Японский костюм необыкновенно шел Монике Надь. Впрочем, ей пошел бы и старый мешок, если б Моника вздумала его на себя надеть. Но кимоно с широким поясом и замысловатая прическа придавали кошке непривычный экзотический вид. Моника не уставала удивлять – раз за разом. А Даниэль не уставал открывать что-то новое в ней. Раз за разом.
[indent] Моника озиралась по сторонам, словно кого-то разыскивая. Или ожидая.
[indent] «Тоже, небось, явилась работать, – подумал Сантес. – Может, не мешать ей?»
[indent] Но искушение пересилило. По краю зала Даниэль обошел танцующие пары и приблизился к девушке со спины.
[indent] – Привет, дорогая, – сказал Даниэль ей на ухо. И когда Моника обернулась, чуть приподнял Бауту. – Оборотень в костюме оборотня – отличная шутка. Вполне в твоем духе. А кого ты ищешь? Не меня ли?..

[indent] Окончив тур вальса с Червовым валетом: «Определённо не Кевин, его руки я бы узнала», Кэтрин обратила внимание на колоритную парочку, направляющуюся в ее сторону. Златовласый Аполлон, в весьма смелой тунике, без излишнего жеманства скроенной по лекалам античной Греции, в компании темноволосого персонажа из гораздо более поздних и более патриотичных мифов, зато с настоящим боевым луком на плече.
[indent] «Да они идут ко мне!», с изумлением поняла девушка. «И они оборотни», почувствовала она, когда джентльмены приблизились вплотную.
[indent] Как и следовало ожидать, первым заговорил золотоволосый, по виду более бойкий из приятелей.
[indent] На его слова Кэтрин ответила задорной улыбкой и фразой:
[indent] - Очень приятно. Возможно вы сможете оказать мне услугу и представите меня мистеру Локсли как Коломбину, из Венеции? Я была бы весьма признательна вам за это.
[indent] Произнося свою небольшую речь, она обращалась к Апполону, но не отводила взгляда от благородного разбойника. Что-то в этом темноволосом оборотне заинтересовало ее.

«Не знаю, кто придумал устроить именно маскарад», – размышлял Алан Форнайт, окидывая взглядом танцующих, – «но идея была замечательная. Для того, чтобы между двумя расами завязались более тесные контакты – лучше не придумаешь. Надев маску, мы делаемся свободнее, смелее, забываем об условностях, даём волю своему любопытству; чего стесняться? Как говорил Меркуцио у Шекспира: “Я ряженый, пусть маска и краснеет”. Под маской мы становимся самими собой. И внезапно выясняется, что не такая уж большая между оборотнями и вампирами разница! А кроме того, оставаясь неузнанным, можно выведать многое, что никогда не скажут ни лично тебе, ни даже другим при тебе».

Последнее соображение придавало маскараду в глазах Алана особенный интерес. Древнего вампира беспокоили слухи о том, что он якобы пытался погубить оборотницу Анну Уайт, посягнув на её жизнь и честь. Об истории, приключившейся с мисс Уайт, следовало разузнать поподробнее; но Алан прекрасно понимал, что с ним оборотни откровенничать об этом не будут. А с незнакомцем под маской? Возможно. Это стоило проверить.

Способность Алана Форнайта принимать чужой облик в очередной раз оказалась очень полезной. Никто не узнал бы в красивом мужчине с непослушной гривой тёмных, отливающих в рыжину волос – главу вампирской службы секретности. Маскарадный наряд мало что говорил о характере владельца: это был всего лишь костюм дворянина елизаветинской эпохи с соответствующей небольшой маской. В таком наряде можно изображать хоть Тибальта из «Ромео и Джульетты», хоть Эдгара из «Короля Лира», хоть Горацио из «Гамлета».

Алан неспешно прогуливался по театру, время от времени вступая в разговоры с оборотнями. Подходящего собеседника всё как-то не попадалось.

А потом он увидел её. Девушку, которая только что вошла и теперь стояла одна, хотя стройностью и грацией движений превосходила многих на этом балу. Лицо её скрывала маска с растительным орнаментом, волосы украшены лентами и цветами. Алан видел, как слегка поднималась и опускалась в такт дыханию грудь под нежно-зелёным платьем – значит, оборотница, заключил он, ведь вампиры не дышат.

«Мы не знакомы, но вы так прекрасны!», «Девушка, позвольте вас похитить?» – эти и другие фразы из репертуара светских ловеласов кружились у Алана в голове, но вампиру казалось, что затёртые слова недостойны этой особы. Поэтому он подошёл и просто сказал:

– Мне бы хотелось с вами поговорить. Вы не уделите мне немного времени?

Отредактировано Алан Форнайт (2017-11-28 20:45:18)

[indent] – Не меня? – сказал Даниэль в притворном разочаровании. – Вот досада! Но раз уж ты все равно забыла, кого искала, позволь пригласить на танец?
[indent] Объявили вальс, и уже встраивались пары. Получив от Моники согласный кивок, Даниэль взял ее руку в свою – и встал вместе с ней среди танцующих.
[indent] Оркестр заиграл «На прекрасном голубом Дунае» – вальс авторства Иоганна Штрауса. Произведение сравнительно новое, но уже ставшее популярным во всех салонах и бальных залах Европы.
[indent] Что ж, мэтра Штрауса недаром называли «королем вальсов». Музыка была прекрасна. Начинаясь с негромких легких нот, дарящих спокойствие и веселье, она постепенно набирала силу, гремела грозой и бушевала штормом. А затем – снова стихала. В ней слышались лишь умиротворение и тихая радость… но ненадолго.  Музыка нарастала. Опять вздымалась буря. Вихрь, ураган. Безумие стихии…   
[indent] О, Даниэль понимал, что вдохновляло герра Штрауса. В своих бесчисленных странствиях он видывал Дунай – не единожды и не дважды. Река – разнообразная, капризная и переменчивая. Как погода в Лондоне. Как сердце красавицы. Как сама жизнь.
[indent] Он помнил широкие поймы, где Дунай нес свои воды тихо, спокойно и величественно. Помнил Дунай, зажатый между грядами высоких отвесных скал – вскипающий белой пеной, бурный, опасный. Помнил Дунай, вольно текущий между покрытыми зеленью берегами. Знал, что эти воды могут быть и угрожающе-черными, и мирно-голубыми, и волшебно-синими…
[indent] Прошли столетия с тех пор, как Даниэль впервые увидел Дунай. Мир изменился. И Даниэль изменился тоже. Слишком много всего произошло.  А Дунай, должно быть, все так же течет промеж своих берегов, равнодушный и невозмутимый…
[indent] Воспоминания нахлынули потоком – в такт музыке. И Даниэль не сразу сумел отмахнуться от них, когда вальс закончился. Он отработанным движением поклонился Монике и повел ее к креслам, где дама могла бы усесться в ожидании следующего кавалера.
[indent] Но мысли его были далеко отсюда...

[indent] – Будьте осторожны, синорина, – улыбнулся Гилберт. – Вы только что показали лесному разбойнику, что у вас есть монетка. А может, она не единственная? Помните,  Робин Гуд был жесток к богатым!
[indent] Отпустив эту ехидную остроту, светловолосый оборотень непринуждённо забрал у родича лук. Эдвин был ему за это благодарен: вальсировать, держа в одной руке лук, было бы не очень удобно и уж точно невежливо по отношению к даме – но и оставлять оружие у стены тоже не хотелось. Это ведь не бутафорская игрушка.
[indent] Но тем не менее намёк на то, что он может обидеть даму, был Эдвину неприятен. Очень хотелось сказать в ответ что-нибудь язвительное или на худой конец грубое, но он не успел – Гилберт, махнув рукой на прощание, затерялся в толпе. Боевой лук  подходил к его костюму Аполлона, как будто оборотень с самого начала  задумывал прийти на бал именно так.
[indent] – Робин Гуд никогда не грабил женщин, – выговорил Эдвин, с трудом заставив себя поглядеть Коломбине в глаза. Глаза оказались серыми и глубокими, как воды Кельтского моря. Оборотень почувствовал, что у него в горле что-то сжимается, и не сразу смог продолжить. – Но моя бабушка говорила, что он их не грабил только потому, что у женщин взять было нечего. Даже самая богатая дама была во всём подчинена мужу и не имела своего имущества, поэтому, если Робин Гуд отбирал у знатной путешественницы ожерелье или кольцо, он, в сущности, воровал у мужа или отца дамы, а не у неё самой…
[indent] Сказал – и тут же мысленно обругал себя за глупость. Что вампирша теперь о нём подумает? Что он маменькин сынок? То есть бабушкин внучок…  Ну а что Эдвин мог поделать, что родился, когда Средневековье уже миновало, и о некоторых вещах судил только с чужих рассказов?
[indent] – Но вас ни один разбойник не тронул бы, я думаю, – продолжил оборотень серьёзно, кружа свою даму в танце. – Я не верю, что у кого-нибудь поднялась бы на вас рука…
[indent] «А жаль, потому что если бы это случилось, я с радостью кинулся бы вам на выручку» – именно так хотелось продолжить, но Эдвин испугался, что такие слова прозвучат слишком пафосно и претенциозно.  К счастью, танец заканчивался, и это позволило ему сменить тему.
[indent] – Куда вы прикажете вас отвести? Я был бы рад остаться с вами подольше, но, – тут Эдвин неожиданно для себя сказал не комплимент и не вежливую отговорку, а правду, – но я ввязался в одно дурацкое пари… и отказаться уже нельзя…

[indent] Моника знала, что Даниэль тонко чувствует музыку. Она поняла это давно, ещё в июне, когда вампир и оборотница вместе слушали «Травиату» в театре Ковент-Гарден, – а позже первоначальное впечатление только подтверждалось.  Хорошая музыка доставляла Даниэлю Сантесу истинное наслаждение…  а вот к живописи он, кстати, относился спокойно. Монике, как художнице, это было даже обидно; впрочем, она понимала, что вины Даниэля тут нет. Просто таким уж он на свет родился.

[indent] Кружась с Моникой в вальсе, вампир настолько заслушался мелодией, что не сказал ни одного слова на протяжении всего танца. И в конце так же – молча – поклонился и повёл девушку к креслам.

[indent] Но оборотнице не хотелось сидеть. Не хотелось ей также и расставаться с Даниэлем. Сейчас как раз имело смысл помаячить на виду у всех рука об руку с вампиром. Чем больше на балу таких пар, тем меньше внимания обратят сплетники на тех, кто не просто флиртует с представителем иной расы, а заводит знакомства с далеко идущими целями. А кроме того…  кроме того, Моника просто хотела побыть с Даниэлем подольше.

[indent] Она легонько сжала руку вампира.

[indent] – Прошу, отведи меня лучше туда, где можно жажду глотком вина утолить,– сказала она, снова поднимая к лицу веер.

[indent] Её жесты и речь не счёл бы истинно японскими ни один уроженец Киото, но так – или примерно так, – европейцы изображали жителей далёкой Японии в своих рассказах и скетчах. Моника частично дурачилась, а частично перевоплощалась, чувствуя, что эта экзотическая манера добавляет ей привлекательности.

[indent] Поверх шёлкового веера девушка кинула на вампира ещё один взгляд, одновременно и серьёзный, и лукавый.

[indent] – О чём ты думаешь, Даниэль? Что занимает твои мысли?

[indent] Моника кстати вспомнила японское стихотворение, которое читала, правда, только на английском. Наверняка в переводе оно много потеряло. Но всё-таки девушка его процитировала:
[indent] Долгий путь пройден,
[indent] За далеким облаком.
[indent] Воспоминанья*.

[indent] Действительно, что ты вынесешь из своего дальнего пути? Жизненные успехи, которые помогли тебе стать тем, кто ты есть. Навыки, которые ты приобрёл. Опыт, который ты собрал. И воспоминания о местах, людях и тебе самом. Воспоминания… по сравнению с опытами или успехами это не самое важное. Просто – самое ценное.

[indent] – Налей мне игристого, пожалуйста, – добавила Моника тем же тоном, каким читала стихи.

[indent] И, глядя, как золотистая струя, пенясь, льётся в хрустальный бокал, девушка сказала:

[indent] – Бывали дни, когда простая вода из Дуная показалась бы мне слаще такого вина. Я тогда совсем недавно покинула родные места и очень скучала… А ты давно видел Дунай, Даниэль? И где?

[indent] ---
[indent] * Слегка изменённое хайку Мацуо Басё в переводе В. Соколовой.

Алан был рад, что оборотница не стала отказываться от разговора. А когда она дружески улыбнулась, не удержался и ответил ей тем же.

Надо было решить, где продолжить диалог. Стоять в толпе недалеко от танцующих вампиру не хотелось – вдруг кто-нибудь решит пригласить его собеседницу на вальс? или к ней обратятся друзья, знакомые? Это может стать неприятной помехой.

К счастью, Алан вспомнил, что во время фланирования по театру заметил в фойе на втором этаже маленький зимний сад. Кадки с растениями стояли недостаточно плотно для того, чтобы место стало скрытым от посторонних глаз, а следовательно, сад был непригоден ни для тайных переговоров, ни для амурных забав. Глава службы секретности понадеялся, что именно поэтому там никого не будет.

– Может быть, поднимемся на второй этаж, в зимний сад? – спросил он, предлагая оборотнице руку. – Мне кажется, так будет уютнее. Я видел там под пальмой очень симпатичную скамью.

[float=right][/float]
[indent] Эдвин на мгновение заколебался, но устоять перед взглядом Кэтрин не смог.
[indent] – Мы с одним оборотнем поспорили, – сказал он. – Я утверждал, что могу спрятать его вещь так, что он её не найдёт, а он говорил, что найдёт в любом случае. Вот мы и заключили пари. Условия такие: я должен спрятать его маску. А он – найти её до конца бала.
[indent] Само по себе пари было вполне безобидным. Оборотни часто развлекались играми, где надо было доказать свою ловкость, хитрость и силу. Но вот провести спор именно на дипломатическом балу – это, возможно, было чересчур смелой идеей. Возможно, они слишком много виски выпили тогда… Однако отступать уже поздно.
[indent] – У этого пари есть маленький нюанс, – продолжил Эдвин, – нигде не было условлено, что маску мой противник должен отдать мне сам. Он и не отдаст. Более того, сделает всё, чтобы с ней не расстаться. Значит, вначале я должен эту  маску с него снять… желательно – не привлекая к себе внимания устроителей бала… потому что вообще-то срывать чужие маски на маскараде неприлично…

[float=right][/float]
[indent] Эдвин снова пожалел, что не обладает непринужденностью и остроумием Гилберта. Его светловолосый друг сейчас  легко сказал бы какую-нибудь изящную фразу, достойную этой весёлой девушки! Он сказал бы что-нибудь вроде «Синьорина, вам я ни в чём не могу отказать! Конечно, давайте шалить вместе!» – а Эдвин не мог.
[indent] Он просто взял руку Коломбины и тихонько её пожал. Хотел поцеловать, но не осмелился. Зато в пожатие он постарался вложить всё: и согласие, и благодарность, и восхищение поступком девушки, и даже – готовность заплатить за её общество какую угодно цену, как умеренную, так и очень.
[indent] – Я… буду очень рад, – сказал он и бережно взял девушку под локоть. – Давайте пройдёмся по залу, я покажу того, с кем я поспорил…
[indent] Пересечь бальный зал в промежутке между танцами было непросто: именно в это время куда-то желали идти все. В большой толпе возникали свои водовороты и течения. Кто-то направлялся к столам с освежающими напитками, что-то спешил разыскать перед танцем свою даму, кто-то, напротив, вёл свою даму к креслам. То и дело приходилось останавливаться, чтобы дать путь другим.
[indent] Но Эдвин вёл девушку сквозь толпу так же, как и танцевал – уверенно и ловко. Они не только ни с кем не сталкивались, но даже край чужой одежды не коснулся вампирши.
[indent] – Он сейчас стоит у колонны слева, – сказал Эдвин, глядя в другую сторону. – В костюме Мефистофеля. Видите?
[indent] У колонны действительно стоял Мефистофель в трико и алом плаще. Голову его облегала остроухая шапочка, а маска изображала лицо с острыми чертами и бородкой-эспаньолкой.
[indent] – Но только… – Эдвин замялся, – как вы предлагаете снимать с него маску? Вы ведь не будете его… эээ… раздевать, делая вид… ну… что вы с другими намерениями?  Не будете?