[indent] – Мистер Томас Хейзл, – доложил камердинер и распахнул дверь.
[indent] В гостиную вошёл молодой человек лет двадцати двух – двадцати трёх. Он был одет в чёрное, и по тому, насколько новым и незаношенным выглядел наряд, можно было догадаться, что траур мистер Хейзл надел лишь недавно. Он действительно выглядел взволнованным и нервно теребил свои перчатки.
[indent] – Добрый вечер, – произнёс он с поклоном. – Прошу простить мою навязчивость, но… Мистер Дэлглиш сказал мне, что я вполне могу положиться на вашу проницательность и ваше джентльменское умение хранить чужие тайны… Скотланд-Ярд  уже ведёт расследование по делу, но есть вещи, которые… которые можно сказать джентльмену, но нельзя сказать сыщику. Вы понимаете меня? Я… впрочем, простите…  возможно, вы читали во вчерашних газетах о смерти моего отца. Если нет, то…
[indent] Тут мистер Хейзл, вопросительно взглянув на сэра Ричарда, протянул ему газетный лист, на котором выделялся заголовок: «СМЕРТЬ НА КЕННИНГТОН-РОУД».
[indent] Текст гласил: «Вчера вечером в доме №17 на Кеннингтон-роуд случилось загадочное происшествие. Полковник Эдуард Хейзл, офицер Индийской армии Её Величества, недавно вышедший в отставку, был найден мёртвым в собственном кабинете. Это обнаружила его дочь, которая, как обычно, пришла к отцу пожелать спокойной ночи. Какое потрясение для юной девушки!
[indent] Смерть, вероятно, наступила мгновенно – голову полковнику размозжила револьверная пуля. Однако ни в руках полковника Хейзла, ни вообще где-либо в комнате оружия не оказалось! Следствием установлено, что в доме вечером находились сын и дочь покойного, а также прислуга: экономка миссис Прингли и горничная Хильда Борн (кухарка в тот день уехала навестить дочь, а лакей отлучился по поручению полковника Хейзла). Все единогласно уверяют, что посторонних в доме не было, а также, что никто из них не брал и не прятал револьвер.
[indent] Мистер Стоун, один из самых опытных полицейских агентов, склоняется к мысли, что в данном случае речь идёт не о самоубийстве, а о преднамеренном и тщательно спланированном убийстве.
[indent] Известие о смерти полковника  Хейзла вызвало искреннюю скорбь его друзей и сослуживцев».

[indent] Молодой человек опустился в кресло. Отложил перчатки, потом снова схватил и бездумно потянул, будто пробуя на разрыв.
[indent] – Да, очень холодно, вы правы.  Пожалуй, бренди – хорошая идея. Благодарю вас, сэр Ричард… Я попробую рассказать, простите, если выйдет путано. Мы с сестрой плохо знали отца: он служил в Индии, а мы воспитывались в Англии, сестра в пансионе, я у дальних родственников. Меньше месяца назад отец вернулся, и мы поселились все вместе. А теперь он убит… Не буду говорить, что я в сильном горе, это было бы лицемерием. Однако я всё-таки я потрясён. Особенно тем, какой была его смерть. Понимаете, я тоже думаю, что это убийство. Но полицейские считают, что убийца я. А я не убийца! Но кто, кроме меня? В доме были одни женщины, разве они способны на это? К тому же, мы с отцом поссорились… Я считал, что он не имеет права вмешиваться в мою жизнь, я же совершеннолетний! А он сказал… впрочем, неважно… Важно то, что меня подозревают, я вижу. Но я невиновен, хотя ничем не могу доказать своих слов.
[indent] Одна из перчаток всё-таки порвалась, но молодой человек не заметил этого.
[indent] – Моя сестра… Элизабет… она согласна, что я невиновен, но она считает, что отца убил не человек. Понимаете, отец привёз с собой из Индии много диковин. Они стоят по всему дому. Элизабет уверяет, что из-за этого в доме происходит много странных, мистических событий. Например, она говорит, что слышит голоса, или что у неё пропадают вещи. Честно сказать, что касается голосов, я считал их просто порождением фантазии, а в краже вещей подозревал горничную. Однако… револьвер пропал. И горничная никак не могла его взять. То есть могла, ничто не помешало бы, но зачем? В этом нет логики! Так что я уже и не знаю… Может быть…  Индия – древняя страна со своими тайнами… Но не могу же я рассказать обо всей этой мистике полицейским! Меня поднимут на смех. К тому же, может быть, Элизабет ошибается.

[indent] Томас Хейзл с благодарной улыбкой принял бренди, сделал глоток и ответил:
[indent] – Мне нужно… то есть, да, мне нужно, чтобы вы нашли настоящего убийцу. Или, в случае, если это окажется невозможным… ну, то есть, если тут действительно замешана мистика… то чтобы вы сняли с меня подозрения. Ведь я невиновен! Я даю вам слово, что я – невиновен!
[indent] Последние слова он почти выкрикнул – и тут же, словно осознав вульгарность такого вопля, смущённо уткнулся в стакан.
[indent] – Простите… то есть да, конечно, давайте по порядку. Ссора с отцом… как вам объяснить… как я уже говорил, я вырос без отца. Родственники не особенно обращали на меня внимание. Отец высылал им определённую сумму на моё содержание, а когда я стал совершеннолетним и начал жить один, эти деньги поступали уже непосредственно мне. Я привык… как бы вам объяснить… я привык сам планировать свои расходы и никому не давать отчёта в своём поведении. Но когда мы начали жить вместе с отцом, он стал расспрашивать меня, проверять мои счета… Меня возмущал этот  контроль, поймите.  К тому же, если ему что-то не нравилось, он читал мне нотации. И вот, за день до смерти отец узнал, что я проиграл пять фунтов в карты, и заявил, что это недопустимо. Но что тут такого, если джентльмен иногда сыграет партию-другую с друзьями? К тому же у меня были деньги, чтобы заплатить этот долг, я не вводил отца в расход! Да и что за сумма – пять фунтов?  Всего лишь обед в ресторане! Ну, то есть, конечно, в самом лучшем ресторане, но всё равно… В общем, я вспылил и наговорил отцу резкостей. Сейчас я, поверьте, сожалею…
[indent] Мистер Хейзл перевёл дыхание и продолжил:
[indent] – Револьвер… Это одна из странностей всего дела. У отца был револьвер, который он держал в ящике письменного стола в кабинете. Но этот револьвер не  тронут. Его нашли там же, где он лежал всегда, он был полностью заряжен, и не похоже было, чтобы из него стреляли. Ещё у отца были два карабина, они были заперты в оружейном шкафу. Но они тоже не тронуты. То есть либо отца убили из какого-то другого револьвера, который убийца потом унёс с собой… но я не могу в это поверить, потому что посторонних в доме не было,  а никто из нас на убийство не способен, не может быть способен. Либо (но это звучит как бред, я сам вижу) отец совершил самоубийство, а оружие пропало мистическим образом… Так. Что до того, какие пропали вещи, я не смогу дать точный отчёт, об этом лучше спросить Элизабет. Кажется, исчезла какая-то шкатулка с конфетами, серебряные ножницы… что-то  в этом роде. А когда именно, я точно и не знаю…
[indent] Он развел руками, даже не обращая внимания на то, что в одной руке до сих пор был стакан бренди:
[indent] – И о делах отца в Индии, боюсь, не могу сказать вам ничего определённого. Отец рассказывал, конечно, и много, но как-то всё о тамошних растениях, животных, о верованиях индусов. О своей жизни и о делах полка упоминал скупо. Я даже не знаю, кто в Лондоне мог бы знать хоть что-то о жизни отца в Индии… хотя… отец упоминал, что в Англию с ним на одном корабле возвращался лорд Уэлш, и отзывался о нём с большой похвалой. Может быть, лорд Уэлш сможет прояснить нам что-то…

[indent] – Покидал дом! – горько воскликнул молодой человек. – Только я покидал дом после убийства. Понимаете – я! Снова я! Когда Элизабет обнаружила отца, она закричала, ей стало дурно, мы все прибежали и… я оставил сестру на попечении женщин, а сам кинулся звать врача. Доктор Фог живёт на нашей улице. Я попросил его прийти как можно скорее и также отправить слугу за полицией. И я вернулся. Вскоре пришёл доктор. Но я… понимаете, меня никто не видел, когда я бежал туда и обратно. То есть видели прохожие, но вы же знаете, на улице никто не обращает ни на кого внимания и вообще… Я никак не могу доказать, что не избавился по пути от револьвера. Но у меня и револьвера-то никогда не было! И потом – ну а кто ещё, кроме меня, мог пойти за врачом? В доме были одни женщины!
[indent] Идею отправиться на Кеннингтон-роуд мистер Хейзл воспринял с энтузиазмом.
[indent] – Я буду счастлив, если вы приедете ко мне домой! И с большим удовольствием представлю вас своей сестре! У вас есть экипаж? Я, к сожалению, отпустил кэб… – молодой человек перевёл дыхание и с некоторой робостью поинтересовался. – Ведь всё это значит, что вы берётесь за дело, да? Вы поможете мне?
[indent] Он смотрел на сэра Ричарда так, будто от ответа зависела его судьба. В сущности, так и было.

[indent] В экипаже Томас Хейзл вернулся к разговору о преступлении.
[indent] – Вы спрашивали, точно ли известно, что в доме не было посторонних. Увы, да. Наша экономка панически боится воров, поэтому с наступлением сумерек она накрепко запирает окна на первом этаже – ну, а двери и от парадного, и от чёрного хода у нас и так всегда заперты. Мог войти только тот, у кого есть ключ. Но даже если бы кто-то подобрал ключ и вошёл, его, скорее всего, увидела бы горничная, которая чистила кованые перила на лестнице: ведь на второй этаж, где кабинет отца, иначе как по лестнице подняться невозможно! Что же касается того, есть ли  в доме какие-нибудь тайники… скажу вам честно – не знаю. Я никогда об этом не думал. Но в дом мы вселились не так давно (как я уже говорил, около месяца назад), и, может быть, мы чего-то об этом доме ещё не знаем? Ведь это вполне вероятно, как вы считаете, сэр Ричард? Полицейские, конечно, искали револьвер, но ведь они могли что-то пропустить?
[indent] Мысль о тайнике явно понравилась молодому Хейзлу.
[indent] – Про расстояние, с которого был произведён выстрел, я действительно ничего не знаю, – признался он. – А про кабинет отца, конечно, могу рассказать. В кабинете две двери и окно. Одна дверь выходит в коридор, вторая – в спальню отца, смежную с кабинетом. Обе двери были отперты. И окно – окно тоже было настежь открыто. Отец говорил, что после палящего солнца Индии лондонский смог ему приятен… Вот. О чём вы ещё спрашивали? О мотивах? Ну, я не знаю… конечно, мы с сестрой наверняка наследуем состояние отца. Но ни я, ни Элизабет не стали бы приближать получение наследства, поверьте!  Унаследуют ли что-то экономка миссис Прингли и горничная мисс Борн, я не знаю, ведь завещание ещё не оглашено. Но вряд ли там были бы для них какие-то крупные суммы, даже если предположить, что они вообще были. Могли ли быть личные мотивы… не думаю. Мы с сестрой… как бы вам объяснить… мы не то чтобы любили отца, ведь мы мало его знали, но мы относились к нему с уважением и почтительностью… ну. Не считая мелких ссор, как вот из-за карточного проигрыша! А прислуга была нанята через агентство ещё до того, как отец приехал в Лондон, так что вряд ли они были знакомы с отцом раньше… Нет, я нигде не вижу повода для личной вражды.
[indent] Карета свернула на Кеннингтон-роуд.
[indent] – Кстати, – неожиданно сказал мистер Хэйзл, – здесь неподалёку живёт доктор Фог, который констатировал смерть отца. Может быть, вы хотите  с ним поговорить?  Я вас представлю.

[indent] По лицу молодого человека было понятно, что ему нет надобности вспоминать: тело убитого отца всё ещё стояло у него перед глазами.
[indent] – Отец сидел за письменным столом, – тут же ответил мистер Хэйзл. – Когда мы его нашли, он свесился с кресла влево… потому что выстрел был в правый висок, то есть… ну вы понимаете… Кровь была на ковре и… То есть, простите. Вы спрашивали о дверях и окнах. Письменный стол отца расположен так, что он всегда сидел спиной к двери в спальню. Дверь в коридор, таким образом, была у него слева, а окно справа. На столе, когда мы вошли, был полный порядок, то есть, я хочу сказать, кровь туда не попала… простите.
[indent] Томас Хэйзл смутился и замолк.
[indent] – Доктор, – снова начал он после паузы, радуясь возможности сменить тему, – доктор Фог ведёт приём допоздна, и если мы придём к нему сейчас, это будет вполне прилично. Где-нибудь через час или позже визит будет, конечно, неуместен, но сейчас – вполне.

[indent] Кристофер Фог встречал вечер у окна с неизменными кружкой чая и сигаретой. Ему нравился вечерний Лондон, но он никак это не показывал, естественно, и на лбу у него, как и всегда, была глубокая морщина. Как обычно, вечерами, улица, на которой жил Кристофер, была почти безлюдна. Редкие прохожие  и очень редкие экипажи время от времени проезжали под фонарями, отбрасывая длинные тени на мостовую и дома. Фог прихлебывал из большой кружки свой чай и просто созерцал.

[indent] Для доктора, который по совместительству ещё и ведьмак, работа найдётся в любое время суток, поэтому Фог приучил себя спать мало, а все свободное время он читал. Очередная книга ждала его на столе, и ведьмак, сделав последний глоток, поставил кружку на подоконник и бросил окурок в окно. Тот разлетелся на десятки огоньков недокуренного, ещё тлеющего табака, а в следующий миг на мостовую выехал экипаж, из которого вышли два джентльмена и направились к его двери. Фог медленно отправился к лестнице вниз, нужно было открывать. Стук в дверь раздался гулко по всему дому. "Видимо, книга подождет", успел подумать доктор и открыл дверь.

Отредактировано Господин Н. (2017-05-21 00:11:09)

[indent] – Тело отца у нас дома, – подтвердил Томас Хэйзл. – Его осмотрел полицейский эксперт, а потом мы перенесли тело вниз, в гостиную… Похороны завтра… Конечно, было бы правильнее обмывать его и готовить отца в последний путь в спальне, но спальня рядом с кабинетом, в котором умер отец, и мы все боимся туда ходить. То есть, я хочу сказать, – поспешно поправился он, – женщины боятся. А я, конечно, не боюсь. Но я тоже стараюсь не заходить в кабинет лишний раз, чтобы не затоптать какие-нибудь следы, ведь расследование ещё не закончено! В кабинете всё сохранилось так же, как было. Полицейские всё осмотрели, но они не двигали мебель и ничего не забрали с собой – кроме пули, разумеется.
[indent] Когда доктор Фог оставил пришедших в гостиной и отправился переодеваться, молодой человек со вздохом сказал сэру Ричарду:
[indent] – Грешно так говорить, но я был бы рад, если б оказалось, что это самоубийство… У меня камень с души свалился бы! Но полиция не может признать смерть отца самоубийством или несчастным случаем, пока не найдёт оружие. А проклятого револьвера нигде нет.
[indent] Впрочем, дальше развивать тему он не стал, и когда в гостиную вернулся Кристофер Фог, сказал совсем другое:
[indent] – Мы воспользуемся вашим экипажем, сэр Ричард, или, может быть, вы, джентльмены, предпочтёте пройтись пешком? Здесь недалеко.

[indent] Громкий стук в дверь прервал их разговор. Это был настойчивый, сильный, отчаянный стук – кто-то колотил дверным молоточком так, будто от этого зависела его надежда на спасение. Когда дверь открыли, посетитель с порога закричал:
[indent] – Доктор! Идёмте скорее! У жены… началось! Она так стонет, Господи, я не знаю, всё ли идёт, как надо, это же наш первый ребёнок, доктор, скорее!
[indent] Томас Хэйзл тихонько вздохнул, понимая, что разговор с доктором Фогом придётся отложить. Доктора, увы, сейчас звали несравненно более важные дела.
[indent] – Мы уходим, доктор, не будем вам мешать, – вежливо сказал мистер Хэйзл, скрывая разочарование. – Однако, когда вы закончите с делами, непременно заходите к нам с сестрой. Мы примем вас всегда, в любое время.

[indent] Вскоре Томас Хэйзл с сэром Ричардом Коплстоном оказались на улице. Кенингтон-роуд нельзя было назвать многолюдной, но и совершенно пустынной она тоже не была. По обеим её сторонам тянулись небольшие особняки, построенные лет тридцать назад; на углу привлекала внимание вывеска антикварной лавки, по мостовой проезжали кареты и кэбы. Горели фонари. 
[indent] – Вот наш дом, – показал мистер Хэйзл.
[indent] Особняк, в котором проживало семейство Хэйзл, выделялся в ряду ему подобных тем, что был недавно отремонтирован и выкрашен ещё не успевшей поблекнуть зелёной краской. Кроме него, такой же краской был покрашен особняк напротив – видимо, они принадлежали одному и тому же домовладельцу.
[indent] Окна особняка Хэйзлов были освещены; второй зелёный дом был погружён во тьму.

[indent] Два зелёных дома стояли, разделённые улицей – не слишком широкой, но всё же достаточной для того, чтобы на ней могли разминуться кареты. На глаз казалось, что их разделяет футов сто восемьдесят – двести.
[indent] – Да, этот дом пустует, – согласился мистер Хейзл, – Он сдаётся внаём, и если бы сейчас было светлее, мы разглядели бы на двери оповещающее об этом объявление…  Интересовались ли им последнее время? Сказать по чести, не знаю. Не обращал внимания. Может быть, горничная или кухарка смогут вам ответить. Прислуга обычно так любопытна, вечно подсматривает за соседями….
[indent] Томас Хейзл вздохнул, как человек, привыкший к низменным привычкам представителей низших классов. Он явно копировал в этом кого-то другого, более старшего и более умудрённого жизнью. Молодежи часто кажется, что подобное подражание добавляет им солидности.
[indent] – Окна отца на втором этаже, справа, – показал он. – Вот окно кабинета, вот рядом окно спальни. Слева, симметрично от входа, окна моей сестры: спальня и будуар. А мои окна выходят на другую сторону дома… Внизу, под кабинетом, гостиная с большим окном, но оно в ту ночь было забрано ставнями. А сверху комнаты для прислуги.
[indent] Рядом с окнами покойного полковника не было ни пожарной лестницы, ни водопроводной трубы, ни даже решётки для плюща. Лишь голая стена. Взобраться по ней и влезть в окно было бы просто-напросто невозможно.

[indent] Мистер Хейзл удивился:
[indent] – Ключи от второго дома? У домовладельца, наверно… или его управляющего… или у агента, который занимается поисками съёмщика? Мммм… Не знаю. А зачем вам заходить туда? Но если вы считаете, что нужно, – поспешно добавил он, вспомнив, что говорит с частным детективом, – то, конечно, вам виднее. Я могу познакомить вас с домовладельцем – это мистер Донаван, он живёт на Беркли-стрит.
[indent] За таким разговором мужчины поднялись на крыльцо особняка, который занимали Хейзлы.
[indent] Дверь открыл лакей, который, если верить написанному в газетах, в ночь трагедии отлучался по поручению полковника Хейзла. Он принял шляпы и аккуратно положил их на ларь.
[indent] – Сэр Ричард, вы хотели бы сперва пройти к телу отца или, возможно, осмотреть кабинет?.. –  начал Томас Хейзл, но его прервали.
[indent] Лёгкая, порывистая, в переднюю вбежала юная девушка в траурном платье.
[indent] – Том! – воскликнула она. – Я же говорила! Снова появляются голоса! И исчезла отцовская чаша для сигар!
[indent] – Лиззи, – запротестовал молодой человек, – у нас гость! Позволь представить тебе сэра Ричарда Коплстона. Сэр Ричард, это моя сестра, мисс Элизабет Хейзл.

[indent] – Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, сэр Ричард, – застенчиво сказала Элизабет Хейзл. Сейчас ей уже было неловко из-за того, что она вбежала в переднюю, а не вошла тихим медленным шагом, как полагалось бы порядочной девушке после тяжёлой утраты.
[indent] Было бы прилично и правильно пригласить гостя в гостиную – но там на столе лежал покойный полковник Хейзл с горящими в изголовье свечами. Элизабет смутилась: правила этикета, которые ей преподавали в пансионе, не предусматривали такой ситуации. Однако отказываться от разговора девушке совсем не хотелось, а потому она нашла другой выход:
[indent] – Прошу вас, пройдём ко мне в будуар! Надеюсь, вы извините некоторый беспорядок… поверьте, это не от недостатка учтивости, а только лишь потому, что в свете трагических событий… в общем, у прислуги всё из рук валится, и у меня тоже!
  [indent]  Будуар мисс Хейзл располагался на втором этаже, недалеко от кабинета её отца. Сколь ни мало можно было увидеть по пути к будуару, всё-таки становилось ясно, что в особняке, действительно, много вещей из Индии. Так, на лестнице висели сплетённые из соломы, раскрашенные и увешанные яркими бубенчиками головы тигров, павлинов, обезьян… На площадке второго этажа стояло бронзовое изображение человека со слоновьей головой… Да и в будуаре, куда ввели гостя мистер и мисс Хейзл, тоже наблюдалось индийское влияние: столы и кресла были задрапированы роскошным шёлком, а на столе стоял узорчатый кувшин.
[indent] – Мне никто не верит, – начала рассказывать Элизабет, когда все расселись, – но в нашем доме происходит что-то странное. Иногда мне кажется, что кто-то говорит в соседней комнате, хотя я точно знаю, что там никого нет! А когда я прислушиваюсь, то понимаю, что голос мне незнаком и языка, на котором он говорит, я тоже не знаю. Иногда вещи оказываются перепутаны и не на своих местах: однажды я навела порядок на туалетном столике, а потом пришла, а там всё-всё разбросано, перепутано, и обрызгано сандаловыми благовониями. А некоторые вещи пропадают совсем. Совсем, понимаете? Их нигде нет! Я говорила Тому, но он не поверил!

[indent] Элизабет Хейзл посмотрела на сэра Ричарда – в её взгляде смешивались недоверие и восхищение.
[indent] –  Вы мне верите? – переспросила она. – Вы верите, что я всё это не выдумала? Ведь больше никто не верит, даже Том.  Я расскажу вам, я вам всё расскажу. Сначала пропала шкатулка, которую отец привёз из Индии и подарил мне – я использовала её как бонбоньерку, хранила в ней драже. Она была очень красивая, с павлинами на крышке. Потом пропали ножницы, которыми я отрезала нитки во время вышивания – серебряные, подарок моей крёстной. Потом исчезло ожерелье, которое отец тоже привёз из Индии, с резными бусинами из  яшмы и сердолика.  Затем кухарка недосчиталась формы для рождественского пудинга, очень редкой, с ней на верхушке пудинга получался узор из омелы и остролиста…  А потом пропал револьвер, который никак теперь не может найти полиция – я уверена, что револьвер был, непременно был, просто он пропал, как серебряные ножницы! И сегодня ещё исчезла чаша для сигар. Она стояла у отца в кабинете. И она тоже была серебряная. А ещё, ещё, знаете, я не только слышала голос, ещё на меня однажды брызнуло водой из стенки!
[indent] – Ты никогда не говорила об этом, – удивлённо заметил Томас Хейзл.
[indent] – Не говорила, потому что ты смеялся. А вот сэр Ричард мне верит! Вы, сэр  Ричард, – она снова обратила взгляд на частного детектива, – вы спрашивали, как относился к этим пропажам наш отец. Увы, он тоже смеялся! Я ему сказала только про ножницы… а он ответил, что у меня голова набита глупыми романами, что все индийские призраки возможны только в Индии, а не в Англии, и что ножницы просто куда-то завалились и потом найдутся.