[indent] – О, сэр, вы требуете от меня невозможного, – сокрушенно покачал головой Морган. – Я никак не могу знать обо всех  визитах своего покойного хозяина. Он, конечно, говорил мне, куда ему нужен кэб, когда уезжал из дома; но он не отчитывался, да это было бы и странно, обо всех своих передвижениях в течение дня. Например, он мог попросить меня вызвать кэб, чтобы поехать в банк. Но, закончив свои дела в банке, полковник мог взять другой кэб и поехать в клуб. Или к кому-нибудь с визитом. Или в магазин колониальных товаров. Откуда же я мог об этом знать? Единственное, за что я готов ручаться, сэр, ручаться даже деньгами – так это за то, что в дом никакой нотариус не приходил, и при мне полковник Хейзл ни прямо, ни косвенно не упоминал о том, что намерен нанести визит какому-либо юристу.
[indent] При словах «ручаться даже деньгами» лакей потянул руку к карману, будто желая тут же достать деньги и поручиться ими. Впрочем, это движение осталось незаконченным.
[indent] – И о завещании я более ничего не могу сказать вам, сэр! Ни с кем из молодых хозяев, ни с кем из слуг я о нём не говорил, и решительно не могу знать, было ли кому-либо из них известно о тайном завещании полковника.
[indent] Он вздохнул, от души сожалея, что не может оказаться полезным в этом вопросе.
[indent] – Что же касается миссис Хэринг, то я, конечно, опять же не могу знать, встречался ли полковник с нею лично; я никогда не видел их вместе. Однако предполагаю, что они встречались. Они были, как говорится, из одного круга, сэр. К тому же, однажды я случайно прочёл адресованную ей записку… о, не подумайте плохого, сэр! Просто однажды я доставил на Монпелье-сквер письмо от полковника, а так как миссис Хэринг как раз собиралась выходить, я вручил письмо лично ей в руки. Она прочла, улыбнулась, сказала «Я так и знала», поблагодарила меня, сэр, и села в экипаж. А письмо она выронила на мостовую. Я поднял его, сэр – не из любопытства, но потому, что нехорошо оставлять бумаги на тротуаре, хотя и не моя обязанность убирать улицы, сэр, но ведь мы должны по возможности делать мир лучше, не так ли? И когда я выкидывал потом бумагу в печку, случайно взглянул, что там написано. А написано было примерно так: «Дорогая миссис Хэринг, вы были правы. Это действительно «Венецианский купец», а не «Отелло». Искренне ваш»… Это кажется продолжением разговора, сэр.

[indent] – Благодарю вас, сэр, – с поклоном произнёс Морган, забирая деньги.
[indent] Голос его был почтителен, но не подобострастен. Лакей выглядел сейчас так, будто не подачку выпросил, а совершил важное и нужное дело, за которое можно без лишней скромности принять соответствующую награду.
[indent] – Я пришлю к вам миссис Ричардс,  – сказал он, повернулся и открыл дверь.
[indent] Но стоило Моргану отворить, как стало ясно, что перед входом в комнату в коридоре стоит безукоризненно прямая и невозмутимая миссис Прингли.
[indent] – Вы закончили, сэр? – осведомилась она, входя к сэру Ричарду (Морган аккуратно придержал для неё дверь, после чего ретировался). – Я опасалась входить, чтобы не помешать вашему разговору. Я выполнила ваше поручение, сэр: осмотрела кабинет покойного полковника Хейзла. Нет сомнений, что кабинет не остался в точности таким же, как позавчера. Во-первых, в серебряном наборе для курения, который стоит на столе, нет чаши для сигар. Сигары просто лежат на подносе, причём их стало на одну меньше. Во-вторых, со стола и со стены стёрты брызги крови. Ничего не могу сказать относительно серебряной чаши и сигары, но относительно того, кто уничтожил следы крови, у меня ни малейших сомнений нет.

[indent] Миссис Прингли села, держась всё так же прямо. Она не позволила себе даже откинуться на спинку стула.
[indent] – Я уверена, сэр, что кровь стёрла Хильда Борн. Она добрая девушка, но, должна признать, ум у неё ограниченный. Иногда она не в состоянии запомнить самых простых вещей. Ведь я же отдала ясное и недвусмысленное распоряжение: в комнатах полковника ничего не трогать, уборку там не делать. Я была уверена, что Хильда меня поняла, но факты свидетельствуют об обратном: пятна крови исчезли, а возле деревянной панели, где они были, сохраняется запах лимонного масла. Только Борн использует для выведения пятен с дерева мочалку и лимонное масло. Миссис Ричардс и Морган предпочитают соду. Я крайне огорчена поведением Хильды Борн, сэр.
[indent] И как будто нарочно для того, чтобы недовольство миссис Прингли усугубилось, в этот момент в коридоре послышался громкий голос горничной:
[indent] – Ох, ужас какой! Священника, священника позвать надо! Ой, беда-то!
[indent] Судя по выражению лица миссис Прингли, подобные выкрики она считала как минимум вульгарными.
[indent] Однако экономка не успела ни выразить своё возмущение, ни принести сэру Ричарду извинения за поведение прислуги. Дверь к комнату мистера Хейзла растворилась, и на пороге предстал сам мистер Томас Хейзл – а в руках у него была серебряная чаша для сигар.
[indent] – Всё, как вы сказали, сэр Ричард! – горячо заговорил он. – Чаша была в будуаре Лиззи, спрятана за книгами. Но как вы догадались? И как она очутилась там? Неужели действительно… призрак?
[indent] Молчаливая, побледневшая мисс Хейзл стояла за спиной у брата.

[indent] Только миссис Прингли после речи сэра Ричарда сохранила присутствие духа. Ни один из заданных вопросов не заставил её даже приподнять брови.
[indent] – Вы неверно ставите вопрос, сэр, – сказала она твёрдо, но без малейшей дерзости в голосе. – Безусловно, вы не можете ждать от меня, что я знаю содержимое сундуков всех слуг, а также – что я интересуюсь личными вещами хозяев. Возможно, Морган читает в свободное время Шекспира, или, скажем, мистер Хейзл вчера купил в магазине книгу великого драматурга и оставил её в кармане пальто. Я не могу за это ручаться, равно как и не могу ручаться за то, что этого не произошло. Если же вы спрашиваете о том, не видела ли я в доме таких книг, отвечаю: отдельного издания «Венецианского купца» я здесь не встречала. Однако в кабинете полковника Хейзла стоит полное собрание сочинений Шекспира, и, безусловно, пьеса «Венецианский купец» есть в одном из томов.
[indent] В отличие от невозмутимой экономки, Хейзлы казались удивлёнными, недоумевающими. Грозный вид сэра Ричарда и его неожиданные вопросы заставили обоих растеряться – причём чем больше задавалось вопросов, тем сильнее становилось недоумение. Сейчас более, чем когда-либо, стало заметно фамильное сходство между братом и сестрой.
[indent] – Монпелье-сквер? Нет, это адрес мне ничего не говорит… – озадаченно произнёс Томас Хейзл.
[indent] – В пансионе… в нашем дортуаре мыла служанка, а вещи в своих тумбочках и в шкафу мы держали в порядке сами… Но что… почему… это имеет значение? – пролепетала Элизабет Хейзл.
[indent] Но живее всех отреагировала горничная Хильда Борн. Вопросы, которые задавались остальным, она пропустила мимо ушей, зато, когда детектив спросил о её визитах в кабинет полковника, чуть ли не разрыдалась:
[indent] – Так, значит, это из-за меня призрак рассердился? Из-за того, что я стёрла кровь, да? Ох, сэр, я не хотела! Сэр, я не знала! Сэр, я же ничего, право слово, а вот только когда сигары рассыпались, одна надорвалась и табак-то просыпался,  а я сигары-то собираю и думаю: надо бы пол подмести, а мисс Хейзл к себе ушла, а я сбегала в комнату напротив за щёткой, да подмела, да сигару обратно заклеила, а когда к полу наклонялась, гляжу, пятна на стене, ох, думаю, непорядок, дай-ка я их сотру, да и сбегала за мочалом и маслом, а потом, думаю, и со стола надо стереть, а потом как вспомню, что миссис Прингли не велела убираться в кабинете, тут я испугалась, сэр, но подумала, что никто не заметит! А ничего дурного я и не хотела даже! Ох, да разве ж знала, что призраку это не понравится? Простите, простите меня! Я больше не буду, никогда не буду!
[indent] – То же самое вы говорили, Борн, когда обещали больше не уносить из кабинета черновики полковника, – строго заметила миссис Прингли.

[indent] – Сэр, миссис Принли, да я ж не хотела ничего дурного! – рыдала Хильда Борн, утирая глаза передником. – Я ж разве могу дурного-то пожелать таким хорошим хозяевам! Я ж, наоборот, как лучше хотела! Полковник бумаги-то смятые или конверты вскрытые на столе оставит или в корзину накидает, а миссис Прингли говорит всё это выбрасывать – а жалко же выбрасывать, хорошая же бумага, хоть и исписанная, а на растопку там или на обёртку сгодится! В лавочке-то стопка бумаги полпенса стоит! И такое добро выбрасывать? Я ж хозяйские деньги сберечь хотела, а не для себя старалась! А миссис Прингли сердилась, а я ж ничего…
[indent] Конец фразы потонул в слезах.
[indent] – Не вам было решать, Борн, сколько денег должно уходить на хозяйство в этом доме, – тем же тоном заметила экономка. – Вам следовало слушать, что вам говорят. Вынося исписанные полковником бумаги из его кабинета и передавая их третьим лицам, вы совершили величайшую нескромность, недопустимую для хорошей горничной.
[indent] – Это миссис Ричардс-то третье лицо? – жалобно запричитала девушка. – Это же наша миссис Ричардс! Какая разница, выброшу я эти бумажки смятые в помойную яму или кухарка в нашей же кухне их в печи сожжёт? Всё равно их никто не читает!
[indent] – Дело не в этом, Борн, – миссис Пригли было невозможно сбить с занятой позиции. – Дело в принципе. Вам не следовало передавать черновики полковника кому бы то ни было, вне зависимости от того, как дальше эти бумаги будут употреблены. Мистер Хейзл, сэр Ричард, я прошу у вас прощения за то, что вы стали свидетелями столь неподобающей сцены. Полагаю, трагические события последних дней могут до известной степени служить оправданием того, что прислуга позволила себе такое неприличие, как разрыдаться при хозяевах. Что же касается черновиков, то я полагаю, что всё, что ещё не отправилось в печку, можно найти на кухне. Я более чем уверена, что ни у мисс Борн, ни у миссис Ричардс не было дурных намерений, однако, вы сами понимаете, я обязана пресекать подобные поступки.
[indent] Морган и невысокая, пухлая женщина с красными руками (по-видимому, пресловутая миссис Ричардс) только что появились в коридоре и с удивлением наблюдали открывшуюся их глазам сцену.
[indent] – Однако, сэр Ричард! – снова обрёл дар речи Томас Хейзл. – Вы так и не сказали, что произошло с чашей! Откуда она взялась в будуаре Лиззи и почему исчезла из кабинета?

[indent] – То есть, призрак существует? – спросил Томас Хейзл прерывающимся голосом, в котором смешивались недоверие, надежда, ужас и восторг. – В самом деле?
[indent] Мисс Элизабет Хейзл смотрела на частного детектива со страхом. Миссис Прингли сохраняла невозмутимое спокойствие. Хильда Борн всхлипывала, уткнувшись в передник.
[indent] – Впрочем, что же я, – спохватился мистер Хейзл. – Я не смею мешать вашему расследованию; разумеется, поговорите с миссис Ричардс, если так нужно. Моя комната в вашем распоряжении, сэр Ричард. Я только надеюсь, что потом вы мне всё расскажете и объясните!
[indent] – Том, мы не должны с тобой расставаться, – выговорила мисс Хейзл, очевидно, вспомнив, что сэр Ричард Коплстон советовал ей не оставлять брата в одиночестве. – То есть, я хочу сказать, ты не должен бросать меня одну. Мне страшно.
[indent] – Конечно, – молодой человек покровительственно взял сестру за руку. – Пойдём в твой будуар, Лиззи. Я думаю, Морган подаст нам туда чаю. Морган?
[indent] – Да, сэр. Прикажете подать чай также сэру Ричарду, сэр?
[indent] – Разумеется, подайте – если сэр Ричард сочтёт это уместным.
[indent] Между тем миссис Ричард, повинуясь едва заметному жесту невозмутимой экономки, подошла к детективу и встала рядом, ожидая, когда она ему понадобится.

[indent] – Замечала, ещё как замечала! – убеждённо заявила кухарка. – Форма-то, для рождественского пудинга, совсем новая форма, её только в августе купили и не использовали даже пока ни разу, ведь она пропала! Из шкафа в буфетной пропала! А ещё, говорят, у молодой мисс шкатулка исчезла и ножницы серебряные. Хильда говорит, что это нечистая сила. Я, сказать по правде, не знаю, в самом деле тут колдовство замешано или из людей кто-то ворует. Но что так, что эдак, а только обычным это ну никак не назовёшь. Как только бедного полковника Хейзла похоронят, я расчёт возьму. Я уж так решила. Если здесь нечистая сила, – миссис Ричардс перекрестилась, – от неё лучше подальше держаться. А если это людских рук дело, то я в одном доме с вором жить не желаю, и всё тут. Вдруг и меня обворуют?
[indent] Она вызывающе посмотрела на сэра Ричарда, будто требуя у него подтверждения своей правоты.
[indent] – А черновики, если вы это про бумажки исписанные спрашиваете, то всё, что я не сожгла ещё, то в кухне. В корзине для растопки лежат, а ещё я ими яйца оборачивала и банки с повидлом закрывала. Да вот я вам покажу, хоть сейчас можете со мной спуститься и всё посмотреть! Мне не жалко.

[indent] – Мне что, мне все яйца сейчас обратно разворачивать? – нахмурилась кухарка. Но, видимо, вспомнив, с кем она разговаривает, тут же сменила грозный тон на ворчливый. – Что ж, разверну, раз такое дело… раз такие дела творятся здесь… то стоит ли удивляться, что в доме всё вверх дном!  Возьму расчёт, я точно решила.
[indent] Она встала, коротко присела в старомодном книксене и вышла из комнаты.
[indent] Но, несмотря на свою грубоватую речь, дело своё миссис Ричардс, видимо, знала и при необходимости умела действовать быстро. Во всяком случае, вскоре после того, как частный детектив зашёл в кабинет покойного полковника, туда же заглянула Элизабет Хейзл. Девушка была бледна, взволнована, но старалась держаться спокойно и с достоинством. В руке она сжимала с десяток листков бумаги. Все они были измяты, а некоторые к тому же испачканы в повидле.

[indent] Девушка машинально протянула сэру Ричарду листки бумаги. Медля с ответом, прошлась по комнате, остановилась возле стола. Бездумно провела пальцами по столешнице.
[indent] Потом вскинула голову и посмотрела прямо на частного детектива. Лицо её сделалось ещё бледнее, а глаза сверкали, как будто в них застыли слёзы.
[indent] – Да, вы правы, чашу украла я. И всё остальные предметы – тоже. Я воровка. И обманщица. У меня были траты, о которых я не говорила ни отцу, ни брату. Вам не понять… мужчинам не понять, что это такое: выйти из пансиона, где нас держали в четырёх стенах, и увидеть, что в мире столько всего… яркого, красивого, привлекательного! Вам не понять, как после нашего вечного хлеба с маслом хочется мороженого, и конфет, и колбасы! Да-да, вот самой вульгарной колбасы, красной, с пятнышками жира! Как хочется купить себе целый круг колбасы и есть, есть его в своё удовольствие! Как хочется, чтобы конфеты были у тебя всегда, сколько угодно, а не тогда, когда подарят, и по штучке в гостях и за столом, потому что настоящая леди должна есть мало, как птичка! И пирожные, с розовой глазурью, про которые все говорят, что это вредно! А одежда! Шарфы, и бантики, и прочие… вещи… о которых не говорят при мужчинах… но хочется же! В пансионе мы носили такие одинаковые и унылые серые платья! Отец не давал мне денег. Зачем молодой девушке деньги, говорил он? Он был добрый… он оплачивал все мои счета из лавок, но что он подумал бы, если бы увидел бы счёт за… нет, я не могу вам сказать! Об этом нельзя упоминать при мужчинах, это неприлично! Я ничего не говорила Тому – он возмутился бы, обвинил отца, они бы снова поссорились… Они так часто ссорились из-за денег! А я хотела, чтобы они любили друг друга, как люблю их обоих я.
[indent] Слёзы так и не пролились. Мисс Хейзл решительно вскинула подбородок.
[indent] – Когда Хильда обнаружила исчезновение шкатулки, она заговорила про потусторонние силы, и это навело меня на мысль, как можно всё скрыть. Я стала делать вид, что верю в духов, я придумывала всякую ерунду про голоса, которые якобы слышала, про воду из стены, которой на самом деле не было, и я сама перепутывала вещи в комнатах, чтобы горничная это обнаружила и подумала про призраков! Вы, конечно, презираете меня? Вам не понять! Но я не хотела навредить брату, совсем наоборот! Я же видела, что отсутствие револьвера говорит против него! И я подумала, что если это спишут на призрака, Тома признают невиновным. Красть чашу, я знаю, было неосторожно, но мне надо же было доказать, что таинственные исчезновения продолжаются! А вы… вы сразу всё поняли, да? И вы, конечно, не верите ни в каких духов?
[indent] За спиной девушки появился полупрозрачный силуэт полковника Хейзла. Он смотрел печально и строго.

[indent] Мисс Хейзл опустила голову.
[indent] – Да, я признаюсь брату. Конечно же, это лучше, чем если ему всё расскажете вы. Я… вы… то есть… я хочу сказать – спасибо, что дали мне возможность признаться самой… 
[indent] Она постаралась собраться с мыслями.
[indent] – Я бы очень, очень хотела, чтобы с Тома сняли все подозрения, но я, правда, не знаю, чем могу вам помочь. Всё, что знала, всё, что могла вспомнить, я уже рассказала вам. И я не могу сказать, изменилось ли что-то в кабинете с того вечера, когда умер отец, потому что я… понимаете… я очень плохо помню, что было в тот вечер в кабинете. На самом деле, я ни на что тогда не обратила внимания, кроме как на отца. И я не знаю, где отец хранил документы. Думаю, что в бюро, но могу ошибаться. Он ведь никогда не говорил со мной о делах. Вы… вы хотите, чтобы я пошла сейчас к брату? Или чтобы помогла вам поискать бумаги в книгах?
[indent] Когда Элизабет заговорила о бумагах, призрак полковника исчез.

[indent] – Вещи я отдавала миссис Прингли, а она их продавала и приносила мне деньги, – бледность на лице девушки стала уступать место неестественно яркому румянцу. Мисс Хейзл явно было неловко и совестно. – И я совсем не знаю, когда вернулись в день смерти отца Морган и миссис Ричардс, потому что доктор Фог тогда запретил мне подниматься с постели, и я никого из них не видела. Об этом надо спросить Тома или миссис Прингли. Точный адрес, куда отправилась миссис Ричардс? Простите, но этого я тоже не могу вам сказать. Она уехала проведать дочь, а та живёт где-то в Ричмонде – вот и всё, что я знаю.

[indent] Шкаф, с которого девушка и детектив начали осмотр, находился справа от письменного стола. Помимо солидных, с золотым тиснением томов оскфордского словаря там стояли книги знаменитых английских писателей и поэтов. В числе прочего, конечно, нашлось место и собранию сочинений Уильяма Шекспира. Комедия «Венецианский купец», которой особенно интересовался сэр Ричард, была опубликована в одном из томов этого собрания – наряду с «Виндзорскими насмешницами», «Сном в летнюю ночь» и «Много шума из ничего». 
[indent] Ни вложенных документов, ни загнутых страниц, ни даже каких-либо пометок в книге не было.
[indent] Точно так же не нашлось ничего интересного и в других книгах – ни в этом шкафу, ни в двух других, стоящих по обе стороны от входной двери. Эти шкафы тоже занимали произведения классиков (но теперь уже зарубежных), а также книги по военному и инженерному делу, справочники, пособия.
[indent] Единственной находкой можно было считать изящную сафьяновую закладку, лежавшую между страниц «Истории последнего из Абенсераджей» Шатобриана. Впрочем, поскольку мисс Хейзл тут же вспомнила, что сама забыла закладку в книге, это явно не имело никакого отношения к покойному полковнику.

[indent] Мисс Хейзл, виновато покачав головой, вышла.
[indent] Никто не мешал сэру Ричарду знакомиться с содержимым письменного стола и бюро полковника.
[indent] В ящиках стола покойный полковник Хейзл, очевидно, держал то, что должно находиться под рукой. Там был запас писчей бумаги, перья, карандаши и сургуч – и прочие принадлежности для письма, – портмоне с запасом мелочи, ключ от часов, мятные лепешки. В отдельном ящике лежал револьвер. Судя по состоянию ствола, из револьвера либо вовсе не стреляли последнее время, либо после выстрела тщательно вычистили и смазали. Бумаги, которые лежали в столе, относились к текущим делам полковника Хейзла: там были сложенные в одну стопку неоплаченные счета, были письма, полученные недавно, были проспекты и каталоги торговых домов, предлагавших экипажи и конскую упряжь. Письма были в основном сугубо деловыми и касались намерения полковника отремонтировать прилегающую сзади к дому конюшню и каретный сарай, а также приобрести собственный выезд; исключение составляла лишь краткая записочка, уведомляющая, что майор Ллойд с удовольствием принимает приглашение полковника Хейзла поужинать в клубе в компании офицеров Индийской армии.
[indent] В бюро хранились документы, касающиеся всех важных дел, как личных, так и хозяйственных: переписка с домовладельцем, с агентством по найму домашней прислуги, чековая книжка, уведомление об уплате налогов, расчётные книжки слуг, несколько писем от нотариуса, из которых следовало, что у них с полковником было два деловых свидания, последнее – три недели назад. В особом отделении лежали две записки, написанные тонким женским почерком, за подписью «И. Хэринг». Они были дружескими, но сдержанными, ни в чём не грешили против правил хорошего тона и не могли никого скомпрометировать. В первой миссис Хэринг благодарила полковника за присланные цветы, во второй сообщала, что её приёмный день, в который она рада будет видеть у себя старых друзей – третий четверг каждого месяца.
[indent] Об отношениях полковника Хейзла и миссис Хэринг гораздо больше говорили черновики, измятые и выпачканные либо в золе, либо в яблочном повидле.
[indent] Среди многочисленных зачёркиваний можно было различить отдельные слова и фразы: «…с вашим именем, Изабелла, я засыпаю и просыпаюсь…», «…я мучаюсь, как никогда в жизни, но это сладкое чувство…», «…вы мой ангел…», «… я знаю, что недостоин вас…».
[indent] Один черновик сохранился особенно хорошо:
[indent] «Моя дорогая, милая, бесконечно дорогая Изабелла… (зачёркнуто) Моя нежная Изабелла… (зачёркнуто) Дорогая Изабелла, со времени нашей последней встречи я много думал. В том разговоре мне открылась вся ваша нежная душа. Дорогая Изабелла, я не могу не восхищаться вами, но вы слишком романтичны. Возвышенность ваших чувств так противоречит грубой жизни… (весь абзац зачёркнут, начато с новой строки) Дорогая Изабелла, я был счастлив и тронут, когда в знак того, что мы навечно связаны в жизни и смерти и безраздельно доверяем друг другу, вы предложили, чтобы каждый написал завещание в пользу другого. Ваша нежная душа понятна мне вполне, но я должен думать также о…  (зачёркнуто, начато с новой строки) Я не наделён красноречием… (зачёркнуто) Дорогая миссис Хэринг, мне необходимо поговорить с вами. Прошу вас, позвольте мне сопровождать вас на прогулке в Гайд-парке. Преданный вам Э. Хейзл».
[indent] Остальные черновики представляли собой не более чем подсчёты расходов, записи о статях каких-то лошадей или нечто уже совершенно нечитаемое.

[indent] Том Хейзл и его сестра сидели рядом на софе. Лицо девушки было заплакано. Мистер Хейзл казался одновременно взволнованным и умилённым.
[indent] – Пожалуйста, проходите, сэр Ричард, садитесь, –  пригласил он, указывая на кресло. – Лиззи рассказала мне всё… и сказала, что это вы раскрыли её секрет и посоветовали ей признаться. Благодарю вас, сэр Ричард! Если бы не ваш дружеский совет, мы все бы могли оказаться в двусмысленном положении. Но вы не должны, прошу вас, дурно думать о Лиззи. Она лишь недавно покинула пансион, и у неё не было ни матери, ни старшей сестры, у которой она могла бы спросить совета… неудивительно, что она запуталась, бедная девочка. А я даже не предполагал, что ей нужны деньги. Я с радостью поделился бы с сестрой всем, чем имею, – он ласково взял мисс Хейзл за руку, – но я понятия не имел, что у молодых девушек бывают какие-то личные траты…