[indent] «Травиату» Даниэль выбрал не просто так. Самая скандальная опера за последние полтора десятка лет. Да и как могло быть иначе, если главная героиня – куртизанка?.. Публика валила валом, приветствуя нововведения и раскрепощение. В то время как ханжи и святоши до сих пор обрушивали на «Травиату» бездонные бочки гневной критики.  И что с того? Это только добавляло ей популярности. А Даниэль ненавидел ханжей.
[indent] Вызов обществу – это то, что двигает общество дальше, к прогрессу и развитию. И, единожды поняв, что прогресс неизбежен, ты становишься активным его сторонником – или отходишь в прошлое, как нечто изжившее себя и ненужное...
[indent] Впрочем, это всё философия. Каковая, конечно, имеет значение. Но вдвойне хорошо, когда с философией сочетается божественный Верди… и уверенность в том, что Монике сие действо придется по душе.
[indent] …В ложе – два мягких кресла и маленький столик. На столике – бутылка «Dom Pérignon», опущенная в лёд, два хрустальных бокала и блюдо с виноградом.
[indent] Кресла нетрудно сдвинуть так, чтобы сидящие в них оказались совсем рядом, и рука женщины покоилась в руке мужчины. Игристое вино нетрудно налить в бокалы, отказавшись от помощи лакея. Виноград – свеж и сочен… А на сцене кипят неутолимые страсти, обрамленные бесконечно прекрасной музыкой Верди:
[indent] Libiamo, libiam ne' lieti calici
[indent] Che la bellezza infiora,
[indent] E la fuggevol, fuggevol ora
[indent] S'inebri a voluttа...
[indent] Даниэль откинулся на спинку кресла и отпил из своего бокала. Другой рукой он сжимал тонкие пальцы Моники Надь.
[indent] –  Тебе нравится? – спросил он.

Отредактировано Даниэль Сантес (2019-10-15 06:09:43)

[indent] Театр Даниэль любил не в последнюю очередь потому, что спектакли начинались вечером. Можно было прибыть к началу уже в сумерках, не страшась болезненных солнечных лучей. Ну, а уехать – и вовсе в ночи, когда город погружался в благословенную тьму.
[indent] Что, разумеется, ничуть не умаляло достоинство спектакля. Театральное представление – это не только ночное событие, но и прекрасное, красиво обрамленное действо.
[indent] Всю эту неделю в Лондоне стояла отвратительно чудесная погода. Чистое небо, ясные закаты и рассветы. Но после захода солнца ничто не мешало вампиру наслаждаться жизнью.
[indent] К началу представления они с Моникой прибыли в закрытой карете, ибо еще не стемнело. Но теперь, когда сгустились синие сумерки, и небо было покрыто мириадами звезд, настало время для наслаждения.
[indent] Даниэль недаром приказал: к моменту окончания оперы пригнать ему к подъезду Ковент-Гардена открытый кабриолет.  Теперь весь мир принадлежал ему. А, вернее, им с Моникой.
[indent] Он подал ей руку, изящно подсадив ее в коляску. И направил лошадь прочь от театра – туда, где в свете серебристого света сотен газовых фонарей, блистал и сверкал Лондон-для-богатых.
[indent] Здесь было не очень-то принято править экипажем самому: богатому джентльмену полагался кучер. Но Даниэлю было плевать. И кучер сейчас только помешал бы. А переливающийся огнями город являл собой дивное и незабываемое зрелище.
[indent] – Я могу предложить, – сказал Даниэль, –  прокатиться по самым красивым улицам Лондона. Увидеть Вестминстер. Собор святого Павла. Полюбоваться лунной дорожкой и отражением света фонарей на темной глади Темзы… Ну, или, – прибавил он задумчиво, – я знаю тут парочку чудесных опиумокурилен… Что ты предпочитаешь?

Отредактировано Даниэль Сантес (2019-10-15 06:11:24)

[indent] – О! – сказал Даниэль. – Как ты могла подумать, что я повел бы прекрасную даму в жаркий и душный притон? Курильни разные. Такие, как ты описала, конечно, тоже бывают. Но есть и другие. С отдельными кабинетами. Там стены покрыты шелковыми драпировками. На полу – мягкий ковер, а по нему раскиданы атласные подушки. На них удобно возлежать, вдыхая ароматный дым и потягивая вино. Вышколенные слуги готовы выполнить любую твою прихоть по первому требованию. И всем гостям гарантируется полная анонимность…
[indent] Он обернулся к Монике и улыбнулся.
[indent] – Впрочем,  любую – даже самую восхитительную –  курильню я с радостью променяю на комнату прекрасной девушки…  Особенно, – прибавил он, чуть сжав руку Моники, – если эта девушка – ты.
[indent] Даниэлю нравилась эта игра – игра в ухаживание. Цветы, театр, прогулки…  Он давно уже не делал ничего подобного. И теперь, когда представился случай – играл по правилам, не пропуская ни единой мелочи.  Ну, почти по правилам. Пренебрегая только теми из них, которые дама  нарушала сама…
[indent] А дама нарушала правила…  Например, сейчас. Юной девушке негоже приглашать джентльмена к себе домой, поздним вечером, особенно, если она живет одна. Однако Даниэль ничуть не возражал против такого развития событий...
[indent] Сделав круг по центру Лондона – мимо собора Святого Павла, мимо Вестминстера, вдоль набережной Темзы, по которой бежали  серебристые дорожки света газовых фонарей, он направил коляску в строну Аделфи, Бэкингем-стрит, 24.

8 июля 1870 года, Лондон

[indent] День выдался туманным и пасмурным. Утром еще светило солнце, но после обеда небо затянули тяжелые облака, предвещавшие туман и сырость. Хорошее время для прогулки – по  крайней мере, с точки зрения вампира.
[indent] Даниэль отправил Монике записку, предложив встретиться у ворот Гайд-Парка в шесть часов пополудни.
[indent] Парк закрывался в восемь. Но Даниэль полагал, что раньше пяти Моника не встанет с постели. Таковы уж художники – и прочая богема, ведущая праздный образ жизни.
[indent] Моника появилась около шести. Ну, может быть, опоздала минут на двадцать. Но как не простить девушку?..
[indent] Даниэль предложил ей руку, и они вдвоем зашагали по выхолощенным дорожкам.
[indent] – Не думаю, – сказал Сантес, – чтобы здесь было  много чего интересного. Но мы – почти как люди, верно? Тебя не прельщает эта игра?..

Отредактировано Даниэль Сантес (2019-10-15 06:16:12)

[indent] – Путешествую? – отозвался Даниэль. – Да, иногда случается. Хотя сейчас не так часто, как прежде. А вот в своей юности – вампирской юности, если можно так выразиться – в основном тем и занимался. Объездил всю Европу. Искал приключений и – как сказали бы люди – место под солнцем. Хотя в моем случае, скорее, под луной. – Он рассмеялся. – Потом, наконец, осел в Лондоне. Не самый прекрасный из городов, которые мне доводилось видеть, но было тут нечто… – Даниэль неопределенно повел рукой в воздухе. – Неуловимо влекущее. Странно манящее. То, что притягивает тебя – и больше не отпускает. И вот, я здесь…
[indent] Даниэль с Моникой уже свернули с главной аллеи и бродили теперь по дорожкам, обсаженным искусно подстриженными кустами – пока одна из таких не вывела их к Серпентайну. Сейчас, под сумрачным небом, вода в озере казалась серой. Белесая дымка стелилась над ней, укутывая и берега, усаженные ивами, грабами и кустами бересклета. В тумане деревья казались размытыми, яркий цвет листвы скрадывался, приобретая нежные пастельные оттенки.
[indent] «Вот истинный Лондон, – подумалось Даниэлю. – Зыбкий, бледный, обманчивый. Город-призрак и город призраков…»
[indent] – А ты? – негромко спросил он, обернувшись к Монике. – Что тебя сюда привело? Если, конечно, это не секрет.

[indent] Даниэль удивленно взглянул на Монику.  Он уже усвоил урок: от этой девушки можно ожидать чего угодно. Но она снова преподнесла сюрприз.
[indent] – А ты полагала, – осторожно сказал он, – что я пытаюсь выведать какие-то твои тайны?..
[indent] «Или что я настолько глуп, что выдам тебе мои?..» – мысленно докончил он.
[indent] У Даниэля в жизни было много женщин, и далеко не всем из них стоило доверять. Были и любовницы из стана политических противников. Сантес не отказывал себе в удовольствии, но всегда держался настороже.
[indent] Почему, вдруг, Моника заговорила об этом? В Даниэле проснулась привычная подозрительность. Оборотница пытается усыпить его бдительность? Хочет уверить, что политика в их отношениях ни при чем?.. Если она намеренно подняла эту тему, значит, всё не столь просто… Зачем Моника это сказала? С какими целями?
[indent] Тяжелые теплые капли упали на лицо, потекли по щекам. Кажется, дождь не заставит себя долго ждать. Даниэль огляделся по сторонам и приметил на берегу ажурную беседку. Слабая защита от ливня, но, по крайней мере, там была крыша.
[indent] – Идем! – сказал он Монике и втащил ее в беседку прежде, чем разверзлись хляби небесные. Над головой громыхнуло, и потемневшее небо вспыхнуло бело-золотым светом. Послышался оглушающий раскат грома. А потом ливануло. Дождь встал стеной; небо стало почти что черным. Темные облака то и дело озарялись вспышками разлапистых молний. А гром гремел так, что закладывало уши…
[indent] Дул сумасшедший ветер. Он заносил в открытую беседку брызги воды, делая ее ненадежным укрытием от бури. Даниэль прижал Монику к себе, пряча ее от залетающих капель, – и поднял голову, приветствуя грозу.

Отредактировано Даниэль Сантес (2019-10-15 06:20:57)

[indent] – О! – только и сказал Даниэль.
[indent] Он всё больше изумлялся, по мере увеличения количества постелей в этом речитативе. Послушать Монику – так по всему выходило, что вампиры вызнают секреты оборотней исключительно у неё…
[indent] В небе опять громыхнуло. Дождь по-прежнему  лил как из ведра. Все кругом было серым, неярким, влажным… Ветер задувал в беседку капли дождя, и Даниэль совсем промок – но пока сохранял в целости Монику и ее костюм, загораживая их собой от ливня.
[indent] – Какие глубокие познания о вампирах! – сказал он, выдав одну из многочисленного арсенала своих усмешек. Эта была саркастична и приправлена деланым удивлением. – А откуда, позволь узнать, такая статистика? В твоей жизни было много любвеобильных вампиров? И сколько же? Если не секрет.
[indent] Дождь не причинял ему неудобств. Эта неожиданная прохлада была даже приятна. А мокрая одежда… ну, что ж… В мокрой одежде, облепившей тело, очаровать девушку еще проще. Главное, чтобы тело выглядело что надо. Но с этим не было затруднений. Даниэль знал, что он красив – и беззастенчиво этим пользовался.   
[indent] –  Надеюсь, это не военная тайна? – Он снова усмехнулся. – Я не пытаюсь выведать твои секреты. Просто любопытно.

[indent] Кошка! Ее настроение менялось ежеминутно.  Но  к этому Даниэль уже привык… ну, начал привыкать.
[indent] Он шагнул вслед за Моникой, выхватил  ее из-под дождевых капель и снова притянул к себе. 
[indent] – Я не вру, –  сказал он. – И не виляю как хвост собачий. Мне действительно интересно. Сколько конкурентов придется убить, чтобы ты стала только моей.
[indent] Он, конечно, лукавил. И покамест не планировал никого убивать. Но такие слова нравятся девушкам. А  Даниэль за свои шестьсот лет досконально выучил, что им нравится. Годы шли, а  девушки не менялись. Ни на йоту.
[indent] –  Не убегай, – сказал Даниэль, прижимая Монику к себе. – Мне и правда интересно. В самом деле.

[indent] – Ничего подобного, – отозвался Даниэль с самым серьезным видом, на который только был способен. – Вовсе я не вру. Ты спрашивала, откуда я родом. Так вот: из Италии. А народ там горячий. Не прирезал соперника – считай, день прожит зря. Поэтому…
[indent] Сантес не успел закончить. Внезапно налетевший ветер сорвал с него шляпу. Руки у Даниэля были заняты: он крепко сжимал в объятиях девушку. А потому шляпу поймать не успел. И лишь провожал ее взглядом, пока она катилась по травянистому склону в сторону Серпентайна. И затем, подхваченная новым порывом ветра, плавно опустилась на поверхность воды.
[indent] – Вот незадача, – сказал Даниэль. – Чего доброго, кто-нибудь решит, что какой-то бедолага утопился в озере.  Вызовут полицию, будут прочесывать дно, и всё зря: на дне-то ничего и нет…
[indent] Тут он осекся, поскольку припомнил, что на дне, на самом деле, кое-что есть. Правда, это было давно – лет пять тому назад. И от трупа с тех пор остался разве что скелет.  Но все же: к чему лишний шум?..
[indent] – Надо бы достать ее, – проговорил Даниэль, меланхолично наблюдая, как шляпа, гонимая ветром, уплывает на середину озера, покачиваясь на волнах. – Все равно я уже промок насквозь…  Так что я иду купаться! – объявил он. – Хочешь со мной?

[indent] Гроза и проливной дождь разогнали гуляющих, заставив их бежать прочь или поспешно искать убежище: на берегу Серпентайна никого не осталось. Иначе почтенных посетителей парка ожидало бы невиданное и незабываемое зрелище. Молодая леди, которая со звонким смехом свалилась в озеро, обнимая прилично одетого джентльмена. Пожалуй, впору вызвать полицию. 
[indent] Но к дьяволу все эти условности! Даниэль поймал то «хулиганское» настроение, которое не посещало его уже много лет – если не сказать: десятилетий. Или столетий?..
[indent] Моника пробуждала в нем что-то… давно забытое, но чертовски приятное. Легкость, раскрепощение, бесшабашность.
[indent] Воспоминания.
[indent] О тех временах, когда он не был еще первым советником Принца и вообще никем, сколько-нибудь значимым. А всего лишь юным вампиром, лишь недавно осознавшим свои силы и возможности. И с завидной регулярностью встревающим во всяческие авантюры.
[indent] Они полулежали в воде, у берега. И сверху поливал дождь, а озеро, неспокойное под ветром, время от времени накрывало их волнами. И они выныривали из этих волн, смеялись, как безумцы, и целовали друг друга. Снова и снова.
[indent] А потом Даниэль вдруг осознал, что думает не о том… Не о прелестях Моники под промокшим насквозь платьем, а про то, что платье необратимо испорчено. И теперь надо бы купить Монике новое – и передать, как-нибудь так, чтобы не скомпрометировать девушку.
[indent] И еще – о том, что забываться все же не следует. Можно сколько угодно хулиганить и эпатировать публику, барахтаясь с девушкой в озере, но надо принять во внимание, что Моника – оборотень. И, значит, забывать о политических интересах нельзя ни на миг.
[indent] А еще – о том, что шляпу все-таки надо достать, чтобы не спровоцировать полицию обыскивать озеро. И не позволить им найти обглоданный рыбами труп беспечного гуляки, которым Даниэль здесь когда-то перекусил…
[indent] «Почему? – подумал он с внезапным раздражением. – Почему всё так?»
[indent] Моника… Красивая, желанная.  И не обремененная предрассудками нынешней эпохи. Прекрасная юная женщина с дивным телом и легким характером. Готовая на любые безумства и способная заражать этим чудесным безумством других…
[indent] «Но не меня, – подумал он. – А ведь почти удалось! Почти…»
[indent] Он обнял Монику и наклонился к ней, лаская ее губы долгим и страстным поцелуем.
[indent] Невеликие волны Серпентайна вновь накрыли их с головой. И они вновь вынырнули – смеющиеся и занятые друг другом.
[indent] – Но шляпу, – сказал Даниэль, прижимая к себе Монику, – все-таки нужно  достать…

Отредактировано Даниэль Сантес (2019-10-15 06:29:37)

[indent] – Иначе сказать, – откликнулся Даниэль, – ближайшие несколько дней ты проведешь, целуясь со шляпами?.. Ну, в качестве эксперимента оно, может, и неплохо. Уверен: ты никогда не делала этого раньше.
[indent] Он уже отмахнулся от своих тяжелых мыслей. Ну, почти. Моника умела делать так, что грусть уходила. Как это у нее получалось? Даниэль не понимал толком. Случайное ласковое движение? Неуловимое выражение лица? Невзначай брошенная фраза?.. Да вот, хотя бы про эту шляпу! 
[indent] Одна фраза – и он снова развеселился. Снова чувствовал себя молодым и готовым к удивительным приключениям.
[indent] …Но случайно ли? И невзначай ли? А может быть, все не так просто…
[indent] «Но впрочем, – подумал Даниэль, – грош же мне цена, если я не сумею отделить котлеты от мух».
[indent] И, оттолкнувшись от берега, он поплыл к центру озера, где все еще покачивалась на волнах его шляпа. Даниэль ухватил ее и направился обратно. Конечно, шляпа размокла, и носить ее больше не представлялось возможным. Но Сантес и не за этим ее вылавливал… Он вернулся к Монике, все еще барахтавшейся – со звонким смехом – в набегающих на берег волнах.
[indent] – Мы мокрые, – резюмировал Даниэль, поднимаясь и помахивая пойманной шляпой. – А значит, пойти в приличное  общество не получится. Но я знаю парочку неприличных…

[indent] Даниэль перехватил взгляд оборотницы, обращенный на стража порядка.
[indent] Сейчас вампир и сам, пожалуй, перекусил бы. К тому же – снова возникло желание похулиганить. Но – к сожалению или к счастью – Сантес хорошо сознавал, что любому хулиганству есть предел.
[indent] – Моника, милая, – сказал он вполголоса, – я понимаю. Но нельзя кушать полисмена посреди публичного парка. Да еще – когда толком не стемнело. Это может быть… неверно истолковано. То есть, наоборот: верно истолковано. А это очень плохо для жителей сумеречного Лондона.
[indent] Сантес мысленно вздохнул. Сейчас Моника, возможно, обвинит его в том, что он занимается морализаторством и вообще – чрезмерно серьезен. Но черт возьми! Нельзя жрать полицейского в общественном месте средь бела дня! Ладно, не дня. Вечера. И все равно нельзя. Тем более – оборотню. Если вампир еще может затащить человека в тень и там аккуратно и быстро «выпить», то оборотень… Пиршество оборотня – это разодранная плоть, кровища и кишки наружу. Невероятное событие в центре Лондона. И где его потом прятать в этом вылизанном парке с аккуратными дорожками и подстриженными кустиками? В том же озере?..
[indent] Мало кто поверит, что в Гайд-парке завелось дикое животное. Ну, разве что, сбежало из зоосада. Да и то сомнительно, учитывая, что можно быстро выяснить: никакое животное из зоосада не пропадало…
[indent] Полисмен, тем временем, приблизился.
[indent] – Сэр… – строго начал он.
[indent] Сантес не дал ему развить мысль.
[indent] – Вы всерьез полагаете, – возмущенно перебил Даниэль, – что мы нарочно залезли в озеро? За кого вы нас принимаете?! Леди поскользнулась на мокрой траве и упала в воду. И я помог ей выбраться. А вот где были вы, хотел бы я знать, когда юная мисс чуть не утонула? Разве это не ваша задача – следить за безопасностью посетителей? Трусливо прятались от дождя, вероятно? Вместо того чтобы выполнять свои обязанности!
[indent] Даниэль наседал на бедного стража порядка, пока тот не ретировался, рассыпаясь в извинениях.
[indent] «...И не исключено, – подумал Сантес, – что это пошло на пользу ему же». Уж больно голодный взгляд был у Моники.
[indent] – Мы можем поехать куда-нибудь перекусить, – сказал Даниэль. – Я закажу тебе бифштекс с  кровью. На первый случай. А когда… а потом, когда совсем стемнеет, отправимся в… ну, хотя бы в сад Кью. Там можно найти добычу в любую погоду.

[indent] – Ты хороша в любом платье, – легко согласился Даниэль. – А также – и без платья вообще.
[indent] Он посмотрел на Монику. По правде сказать, костюм оборотницы имел сейчас печальный вид. Юбка перепачкана илом. Некогда кокетливые бантики, украшавшие платье, жалобно обвисли. Модная шляпка стала просто бесформенным комком фетра. Но все это было неважно. Абсолютно неважно. Даниэль не лукавил: Моника – даже в таком виде – оставалась прекрасной. Восхитительной. И желанной.
[indent] Дождь уже закончился, но воздух оставался влажным. Да и вода в озере, в котором они только что бултыхались, была – несмотря на летний день – довольно прохладной. Сантес не чувствовал холода, а вот Моника, должно быть, совсем замерзла. Даниэль подошел к оборотнице сзади, прижал спиной к себе и обнял. Вампир не был способен согреть девушку собственным теплом, но мог сработать для нее чем-то вроде пальто…
[indent] Он провел ладонями по груди и животу Моники, ощутив под пальцами твердые пластины корсета.
[indent] А под ними… Нет, не надо сейчас об этом думать. Монике следовало передохнуть и подкрепиться. А уж потом…
[indent] – Вечереет, – сказал Даниэль. – В самый раз поискать какое-нибудь неприличное место, где, тем не менее, нам подадут бифштекс с кровью. Заодно, там ты немного согреешься. А тем временем совсем стемнеет. И пора будет оправляться в сад Кью за настоящим ужином.

[indent] – Дэнни! – сказала Лиллиан, расплываясь в широкой – и одновременно зазывной –  улыбке. – Тебя ли я вижу?
[indent] Зазывной улыбка была, впрочем, скорее, по привычке. Лиллиан (она же Мэгги Пирс) отлично умела схватывать ситуацию. И сейчас, когда Даниэль явился не один, а с дамой (насквозь промокшей дамой), Лили понимала, что услуги ее девушек сегодня гостю, по-видимому, не требуются.
[indent] Бордель «У Лилии» Даниэль обнаружил пару лет назад. И с тех пор стал постоянным клиентом. Здесь, в Сохо – царстве разврата – бордели были самого разного пошиба. От «быстро поимел и вышел вон» до «любые услуги за ваши деньги». Заведение Лили принадлежало ко второй категории. Причем, в самом, что ни на есть удачном смысле.
[indent] Здесь можно было не только получить девушку. Но и – допустим – просто переночевать (передневать – в случае Даниэля). Или отдать в стирку рубашки. Или погладить галстук. Или просто заказать обед. Человеческий обед, само собой, так что последнее Сантесу было не актуально. Но ему нравилось, что Лили, поддерживая высокий уровень своего заведения (а бордель был и вправду роскошным), не гнушается оказывать мужчинам простые и нужные для них услуги. От этого веяло каким-то… человеческим теплом.
[indent] Конечно, такие роскошества доступны только постоянным клиентам. Но Даниэль стал «постоянным» довольно быстро. Как клиент он был для Лили, пожалуй, идеален: не обижал девушек и не требовал никаких извращений (правда, после его визитов юным дамам очень хотелось спать – но с кем не бывает?), исправно платил и оставлял изрядные чаевые, никогда не приходил пьяным, в буйстве или с желанием странного. Был неизменно любезен с Лили и ее красавицами. А главное – никого из них не презирал. Никого не считал – как многие иные клиенты – подстилками, нужными лишь на то, чтобы предоставить дыру между ног. А полагал людьми, со своими  надеждами, мечтами и чаяниями. Мэгги Пирс берегла своих девушек. А потому высоко ценила подобное отношение.
[indent] …Были и другие бордели, где Даниэль буйствовал, как хотел. Но заведение Мэгги – простите, Лиллиан – он выбрал своей тихой гаванью. И здесь не позволял себе непотребств.
[indent] – Лили, мы промокли, – сказал Даниэль, прижимая к себе Монику. – Нужна твоя помощь! И бифштекс с кровью.
[indent] Не более четверти часа спустя Даниэль и Моника остались вдвоем в отдельной комнате. Здесь стояла низкая, но широкая кровать. Пол был покрыт ковром из мягкой шерсти. Уютно горел камин. На невысоком столике расположилась бутылка красного вина и два бифштекса – едва прожаренных. Иначе сказать: с большим количеством крови.
[indent] Верхнюю одежду девушки Лили у них отобрали. Они честно признались, что ее едва ли удастся привести в первозданное состояние, но обещали спасти то, что еще можно. Взамен – пока юные леди сушили и гладили – Даниэль получил широкий синий шлафрок, а Моника – красивый пепельно-серый пеньюар. Одежду обещали вернуть, как только она примет хоть сколько-нибудь божеский вид.
[indent] Даниэль, который не испытывал большой тяги к огню, расположился на кровати. А Моника присела у камина. И с наслаждением поедала бифштекс – свою порцию и заодно порцию Даниэля. На которую он тоже не претендовал. Вампирам нужна совсем другая кровь…
[indent] Лили не спросила у Даниэля, откуда они взялись такие промокшие, зачем он привел в бордель свою собственную даму, и надолго ль они собираются тут задержаться. Нет, она просто предоставила комнату с камином (и кроватью – ну, если надо), забрала одежду, пообещав ее спасти (сколь возможно) и принесла еду и вино.
[indent] Именно поэтому Даниэль и любил бордель «У Лилии». И именно поэтому привел сюда Монику в преддверии настоящей охоты в саду Кью.