[indent] Покончив с ужином, Даниэль – как и всегда после хорошей порции крови – ощутил прилив сил и бодрости.
[indent] «Нужно прибраться», – подумал он, покосившись на мертвого священника.
[indent] Здесь неподалеку – буквально в четверти мили от аббатства – располагалось озеро. Даниэль знал там отличное место, где возле берега сразу глубоко, а на дне – слой ила в человеческий рост. Очень кстати, на том же берегу стоят остатки какой-то древней руины,  из которой не трудно выковырять пару валунов. Привязать их к трупу – и похоронить тело в озере навеки. Пару лет назад Даниэль уже упокоил там церковного служку, которым закусил в такую же дивную ночь летнего солнцестояния.
[indent] «Вдвоем им будет веселее, – мысленно усмехнулся он. – Нет, даже втроем. Ведь охотника имеет смысл утопить там же.»
[indent] ...Интересно, как дела у Моники? Не то чтобы Даниэль волновался, просто… Просто интересно.
[indent] Надо бы пойти взглянуть. Из чистого любопытства… И заодно убедиться, что кошка припрячет труп. С нее, пожалуй, станется бросить мертвеца у всех на виду…  А это не дело.
[indent] Правда, оборотницу еще предстоит найти. Она убежала отнюдь не в сторону главной дороги…  Но, в сущности, окрестности Даниэль более-менее знал.
[indent] «Я только взгляну», – подумал он. И тут ночную тишину разорвал грохот выстрела.
[indent] Даниэля сорвало с места, словно порывом ветра. Он и сам не понял, как это вышло: только что он сидел на земле, спокойный и благодушный – и вот, уже бежит, перепрыгивая через кусты ежевики и смородины. Бежит, со всей скоростью, доступной вампиру. Туда, где послышался звук.
[indent] Ахнул второй выстрел. Совсем близко. Сантес притормозил и слегка отклонился от курса, не желая с разгону вылететь под пули.
[indent] Откуда-то слева, из-за переплетения зарослей, доносились возня и треск ломаемых веток. Испуганно всхрапнула лошадь… А еще Даниэль услышал человеческие голоса. И торопливые шаги.
[indent] Он выглянул из кустов. Двое людей. Одеты как простые крестьяне, но один – с окровавленной и наскоро перевязанной головой. И у каждого по револьверу.  Мужчины быстро – почти бегом – направлялись к зарослям, откуда раздавался шум драки.
[indent] Вот дьявольщина!
[indent] Даниэль быстро и бесшумно обогнул мужчин, заходя им за спину – и кинулся на охотников. Схватив одного за волосы, резким, сильным движением дернул его голову назад, ломая шейные позвонки.
[indent] Второй оказался прытким. Не ожидая нападения, тем более – нападения сзади, он все же успел отскочить и вскинуть револьвер.
[indent] Впрочем, больше он не успел ничего. Даниэль прыгнул из полуприседа, снизу вверх, поднырнув под руку с оружием, и ударил. Револьвер улетел в кусты. А Даниэль ухватил охотника за горло и с размаху впечатал его головой в близстоящий ясень, размозжив затылок.
[indent] Мертвое тело еще не успело упасть, а Даниэль уже повернулся и шагнул в сторону зарослей.

[indent] – Рад видеть, что ты жива, – сказал Даниэль. Абсолютно искренне. Особенно – принимая во внимание, что после последнего грохнувшего выстрела, он уже не слишком-то на это рассчитывал.
[indent] Впрочем, теперь, когда опасность миновала, и беспокойство уступило место облегчению, он снова перешел на слегка ироничный тон:
[indent] – Надеюсь, я не помешал твоей охоте? Может, ты хотела прикончить всех сама? Если так – извини, что влез в драку. Просто, ну, знаешь, я немного заволновался, когда понял, что их трое.
[indent] Говоря все это, он не сводил глаз с Моники. Предположения подтвердились: фигурка под рясой и правда была что надо. Это стало окончательно понятно теперь, когда из одежды на девушке оставались лишь разодранные остатки нижнего белья. А на лице оборотницы, еще не успевшей полностью вернуть себе человеческий облик, застыло выражение абсолютного и невыразимого счастья.
[indent] Даниэль всегда знал, что ночи летнего солнцестояния странны, необычны и… безумны. Но эта – била все рекорды.

[indent] – Нет, их я не съел, – отозвался Даниэль. –  Тот священник был вполне сытный. Так что я не голоден. Но ты кушай, не стесняйся. Ты ведь еще не ужинала?.. – А после этого, – прибавил он, – надо будет тебя перевязать.
[indent] Моника была ранена, но, впрочем, не серьезно – судя по тому, как она двигалась и вела себя. Царапина. Так что сперва ужин – пока человек не остыл. Хороший кусок исходящего паром горячего мяса много вкуснее для оборотня, чем холодная плоть – это он знал. Но потом сто́ит заняться перевязкой: рана от серебряной пули будет кровоточить еще долго.
[indent] «И потом, – подумал он, – прибраться. Теперь придется топить четыре трупа. Если так пойдет дальше, скоро от маленькой горки валунов на озерном берегу совсем ничего не останется… А рыбы в озере лопнут от пережора.»
[indent] Он снова оглядел девушку. Корсет… свисающие клочьями нижние юбки с остатками кокетливых бантиков…  разодранные ажурные чулки.
[indent] «А рана – на боку, – подумал Даниэль, – и значит, корсет придется снять…»
[indent] Но, судя по всему, Моника ничуть не возражала против такого поворота  дела.

[indent] Пока оборотница ела, Даниэль открыл сумку охотника в поисках перевязочных материалов. Учитывая, что людей было трое, и все вооружены до зубов, они не исключали возможность драки. А кто из охотников отправится «на дело», не прихватив средств первой помощи? Тем более: у тех – убитых им – перевязка была.
[indent] Он нашел бинт – и копался в сумке, разыскивая еще что-нибудь полезное, – когда Моника оторвалась от еды. Уткнулась в него, просунув голову под руку. Она – опьяненная победой и теплой кровью – была сейчас больше животным, нежели человеком. Хищницей. Кошкой. Пусть и обитающей в человеческом теле… Почти человеческом.
[indent] Даниэль провел ладонью по ее голове, неосознанно ожидая, что ощутит под пальцами кошачью шерсть – настолько велика была иллюзия присутствия зверя… Но рука коснулась волос. Мягких, шелковистых, гладких.  Волосы человека. Волосы женщины…
[indent] Он посмотрел на Монику. Ее облик менялся на глазах. Исчезли клыки. Исчезли когти. Исчезло кровожадное выражение лица, присущее более зверю, чем человеку. И появилась девушка – полуголая и прекрасная. Нежная. Податливая. Желанная.
[indent] И залитая кровью с головы до ног.
[indent] – Так, – сказал Даниэль. – Надо перевязать рану.
[indent] Корсет Моники затягивался со спины. Даниэль так и не сумел понять, зачем женщины мучают себя, нося это пыточное орудие, но в деле снятия корсетов за последние столетия изрядно поднаторел.  Он споро распустил шнуровку, сдернул корсет, снял с Моники сорочку и теперь, наконец, сумел увидеть рану. И еще – небольшие упругие груди с темными заострившимися сосками…
[indent] Даниэль – с некоторым усилием – отвел от них взгляд, сосредоточившись на ране. Действительно царапина. На оборотне затянулась бы вмиг, если бы не серебряная пуля.  И теперь, когда тугой корсет не пережимал вены и артерии, рана кровоточила изрядно.
[indent] – Посиди смирно, – сказал Даниэль, – я перевяжу. Будет немного больно.

[indent] …А потом они лежали на траве, оба мокрые от ночной росы. И Моника обнимала Даниэля, обвив руками его талию. А он гладил девушку по волосам и любовался тем, как переливается лунный свет на влажной коже оборотницы.
[indent] Его охватило умиротворение и приятное ленивое спокойствие. Весь мир казался донельзя правильным и удивительно гармоничным. Даниэль понимал, что это не продлится долго: придется встать и заняться «уборкой», чтобы успеть до исхода ночи. Но время еще было. И значит, пока что можно просто лежать, наслаждаясь тишиной, ощущением прохладной росы на теле и присутствием девушки, приникшей к нему. Мягкой, сонной, теплой…
[indent] За долгие века, что Даниэль прожил на земле, в его постели перебывало множество женщин. Но Моника была особенной. Из тех, кого не позабудешь и через сотню лет. Страстная и нежная, дикая и ласковая, и все одновременно, и настроения сменяют друг друга с неимоверной быстротой, и вся она словно соткана из противоречий и контрастов. Истинная кошка. И дивная женщина.
[indent] Надо будет как-нибудь повторить, – думал Даниэль, рассеянно наматывая на палец каштановый локон. – Увы, не сейчас. Но однажды… Тем более, что Моника, судя по всему, не против.
[indent] Небо на востоке мало-помалу начинало светлеть. Даниэль нехотя выпустил локон и приподнялся на локте.
[indent] – Моника, – сказал он негромко, – скоро рассвет. А надо еще тут прибраться.

[indent] Даниэль только вздохнул. Конечно, он понимал, что Моника теперь не помощница. Уж таковы законы мироздания: любовная связь с вампиром грозит истощением – физическим и душевным. Он и не ждал, что оборотница поможет в «уборке». Сказал лишь для того, чтобы объяснить, почему ему придется уйти…
[indent] Он одевался, поглядывая на Монику. Девушка свернулась уютным калачиком под кустами дикой малины. И сладко спала.
[indent] Подняв Монику на руки (она не проснулась), Даниэль отнес ее поглубже в заросли и уложил среди кустов. Здесь, по крайней мере, никто на нее не наткнется, пока он будет прибираться. А то мало ли! Уж слишком много в Сент-Олбанс гуляющих по ночам…
[indent] Он вернулся к собору и принес убитого им священника. Свалил на землю рядом с трупами охотников. Озеро ждало их…
[indent] Тащить разом четыре тела неудобно. А делать две ходки не хотелось. По счастью, охотники привели с собой лошадей. Кстати.
[indent] Он вывел из леса двух лошадей и перекинул мертвые тела через их спины – по два на каждую. И, взяв их под уздцы, привел к озеру.
[indent] «Рыбы будут жиреть, – думал он, приматывая валуны к мертвецам их же порванной на ленты одеждой. – Святоши ловят тут рыбу и едят ее. А рыба ест святош. Круговорот природы…»
[indent] Он утопил священника и охотников – и их вещи. А после – вернулся и прибрался на поляне, следя, чтобы ничто не указывало на вмешательство нелюдей. Служба секретности, вероятно, управилась бы лучше. Но не бегать же к ним с каждым чихом. Тем более, время поджимает.
[indent] …А Моника по-прежнему сладко спала.
[indent] Надо бы доставить ее домой – не оставлять же здесь… За рощицей, в перелеске, Даниэль оставил свою коляску. Но открытый экипаж – не лучшее транспортное средство, чтобы везти в Лондон полуголую девушку. Да и куда ее везти?..
[indent] Даниэль разыскал рясу и туфли Моники. А потом забрался в заросли и присел рядом со спящей оборотницей. Потряс за плечо. Она лишь лениво отмахнулась. Даниэль потряс сильнее… и еще сильнее. Добившись, наконец, чтобы Моника открыла полусонные глаза.
[indent] – Надо тебя одеть и отвезти домой, – сказал он раздельно.  И как можно более внятно. – Где ты живешь в Лондоне? Адрес?