[indent] Подобно Кевину О’Нейлу, Даниэль был одновременно и здесь, и «не здесь». Сознание раздваивалось, пытаясь воспринять то, что видел молодой телепат, и одновременно не забыть про «здесь и сейчас». Не погрузиться с головой в чужие воспоминания, не раствориться в них, не стать кем-то другим, позабыв о собственном «я». Это грозило бы катастрофой. Тем более – О’Нейл увязал в «нереальности» всё сильнее и сильнее.
[indent] «Вот черт! – думал Сантес. – Он слишком уж восприимчив. Чересчур!»
[indent] В другой ситуации это было бы хорошо, просто отлично. Да и в этой – приносило пользу.  Но была и обратная сторона монеты. С каждой секундой Кевин О’Нейл становился всё менее собой и всё более – этим несчастным Арчи, страдающим в подвале дома на Чансери-лейн.
[indent] Нет, уже не страдающим, впрочем. Арчи давно отмучился и развоплощен. Только вот не для О’Нейла. Тем более что эти впечатления оказались созвучны его собственным воспоминаниям и собственной недавно пережитой боли. О’Нейл уходил всё дальше, путаясь даже не в двух, а сразу трех реальностях: в настоящем, в прошлом Арчи – кем бы они ни был – и в своем собственном прошлом. Слишком недавнем, слишком болезненном…
[indent] Даниэлю становилось все труднее держать его. Нужно было это прекратить, пока не стало поздно. Иначе придется либо отпустить телепата, бросив его одного барахтаться в чужой реальности, либо уплыть за ним следом.
[indent] Нужно было прекратить – но Сантес медлил. Уж очень важные и полезные сведения он получал через свой «телеграф».
[indent] «Еще немного, – думал он. – Я удержу. Еще немного. Надо. Ведь второго случая не представится.» Второй раз подвергнуть телепата такому испытанию – свести его с ума. Скорее всего.
[indent] Даниэль допустил ошибку. Он позабыл о собственном сходном опыте. Столь же недавнем и не менее болезненном. Точнее, не позабыл, но счел, что это не имеет значения. Что было – то было, и закончилось. Так ему казалось. И он ошибся.
[indent] Воспоминания по-прежнему оставались яркими, сочными, свежими. Насыщенными. И они вдруг накрыли Даниэля с головой. Разом. В единый миг.
[indent] «Реальная» реальность еще маячила где-то там – но отдалялась с каждым мгновением. А он… он снова был у реки близ озера Стокерс.

[indent] Он один, раздет, обессилен, беспомощен.
[indent] Колючая обжигающая волна боли заставляет выгнуться назад, и он даже не пытается задавить рвущийся из горла крик.
[indent] Свет свечей, тусклый, казалось бы, просачивается даже через закрытые веки и терзает глаза. Он не может отделаться от этого света, не может никуда спрятаться от него. Не может уйти. Не может сбежать…
[indent] Еще одна волна боли. И снова. Теперь они идет одна за другой почти беспрерывно. И каждая – жарче и мучительнее предыдущей. С треском разламывается ветка, зажатая в зубах.
[indent] Его слишком долго пытали. Чрезмерно – даже для вампира.  Он видит стены подвала, пляшущие тени на стенах, фигуры в темных одеждах. И – вдруг – лицо Артура Милтона. И глаза приятеля – огромные, удивленные, недоверчивые и… жестокие.  Он не поможет!
[indent] Острое чувство безнадежности, бессилия и отчаяния. К глазам подступают слезы, а в горле застревает тугой комок. Рыдания рвутся наружу, и Даниэль стискивает зубы еще сильнее, до хруста, сдерживаясь из последних сил…

[indent] Стоп! Довольно! Это не настоящее. Это… черт знает что!
[indent] Уголком сознания Даниэль еще понимал, что он не у озера Стокерс. И не в доме на Чансери-лейн. Он в квартире Форнайта!
[indent] Он в квартире Форнайта. Опасности нет. Боли нет.
[indent] Только вот… она была.
[indent] Надо вынырнуть. Вернуться в реальность, черт побери! Но чертов О’Нейл и чертова собственная слабость тянули его вниз. Нужно вынырнуть. Но Даниэль не мог. «Реальная реальность» была зыбкой и расплывчатой. Он словно бы был не здесь. И словно бы принадлежал не ей. И даже не мог попросить о помощи, потому что все разумные и членораздельные слова куда-то исчезли.
[indent] Остались лишь боль, растерянность, беспомощность… и Алан Форнайт.

[indent] – Едем? – с трудом выговорил он. Выговорил вслух. – Я знаю короткую дорогу через лес.

[indent] Может быть, Алан Форнайт поймет, что это просьба о помощи. Единственная фраза, которую удалось выдавить из непослушного горла, чтобы дать Форнайту понять, что всё пошло не так. Даниэль не знал, поймет ли Форнайт, нет ли. Но сейчас это было все, что он сумел.

Отредактировано Даниэль Сантес (2018-04-10 10:59:16)

[indent] Форнайт понял.
[indent] Когда его твердый кулак врезался Даниэлю в челюсть, в голове что-то щелкнуло – и чужая реальность лопнула, как мыльный пузырь. Он вынырнул в настоящее, поняв, что снова может двигаться, говорить, действовать. И начал. Тут же. Немедленно. Потому что действовать было необходимо – и быстро.
[indent] Кевину О’Нейлу удар по зубам уже не поможет. Даже самый крепкий. Он увяз слишком глубоко. Даниэль опасался худшего. Не безумия. Безумие, в конце концов, еще можно попытаться исцелить. Но О’Нейл стремительно «терял себя», с каждым мгновением все более и более становясь тем несчастным Арчи, сливаясь с ним воедино, веря, что Арчи – это он и есть. И в тот миг, когда сектанты пронзят сердце вампира – или как там они его убили? – О’Нейл тоже рассыплется пеплом. Просто потому, что смерть – в его сознании – стала неизбежностью.
[indent] Сантес вскочил с кресла.
[indent] – Молодец. Теперь не мешай, – бросил он Форнайту. Просто затем, чтобы Форнайт не подумал, будто Даниэлем овладел какой-то приступ безумия – и не попытался его остановить.
[indent] Встав над Кевином, Даниэль выпустил его руку – только на миг. Только затем, чтобы положить пальцы ему на виски и крепко их стиснуть. За доли секунды создал новый «канал» и буквально вломился в мозг телепата. Потом тому придется худо. Возможно, у него будет чертовски болеть голова. Или случится еще что похлеще. Видения. Галлюцинации. Спутанные воспоминания. Потеря памяти. Или ничего. Или всё разом. Но даже всё разом – лучше, чем горстка праха в кресле.

[indent] Подвал. Люди в балахонах. Боль. Лицо Милтона. Тени, пляшущие на стенах. Безнадежность. Страх. Полупрозрачная фигура с белым лицом и неразличимыми чертами. Боль. Тусклый свет свечей. Ненависть. Беспомощность. Чьи-то смешки. Боль. Стремительная угасающая надежда. Голос – властный и резкий, но слов не разобрать. Боль. Обреченность. Боль. Боль. Боль.
[indent] «Нет! – рявкнул Даниэль. – Это не настоящее. Ты не Арчи! Ты – Кевин О’Нейл. Сотрудник службы секретности. Ирландец. Протеже Алана Форнайта…»  [indent]

[indent] Сантес застопорился. А что, в сущности, он ещё знал об этом молодом вампире? Такого чтобы выдернуть его из погибающего Арчи и вернуть в себя самого?..  Так мало. А нужно было больше, больше. И немедленно. Сию секунду.

[indent] «Ты был в Дербишире полтора года назад. Вместе с Кэтрин МакМаллен. Ты был у меня во дворце несколько дней назад. Ты был в Ко… – Нет, об этом лучше не надо. – Ты получил сто фунтов. И купил себе новый костюм!»

[indent] В последнем Сантес не был уверен, но костюм действительно казался новым, с иголочки. Не чета тому, в котором Кевин являлся во дворец. Впрочем, тот, кажется, безвозвратно погиб в Ковене…

[indent] «Ты нашел крысу за печью в подвале на Чансери-лейн. Она слегка запеклась. А мистер Форнайт нашел колбасу. И мыло. Ты помнишь? Ты – не Арчи. Ты – Кевин О’Нейл! Кевин О’Нейл.»

[indent] Молодой телепат слегка пошевелился. И открыл глаза. В них была только невнятная муть. И ничего более.
[indent] – Кто такой Кевин О’Нейл? – сказал он.
[indent] А, дьявол! Даниэль ощутил, как его охватывает паника. Но телепат отреагировал – это было уже кое-что. Есть надежда, что он не сдохнет прямо сейчас.
[indent] – Ты! – рявкнул Даниэль. – Ты – Кевин О’Нейл, черт тебя дери!
[indent] И ударил его. Не физически. Битва происходила между двумя рассудками. Сосредоточив всю мощь своего разума, Даниэль послал мысленный удар, долженствующий перетряхнуть мозг соперника до самых основ. Это было оружие – оружие телепата. Тем более действенное, что «противник» не сопротивлялся. Слишком сильное, пожалуй. Но у него не оставалось выбора.
[indent] О’Нейл дернулся и обмяк в кресле, потеряв сознание. И в его голове осталась лишь чернота. Подвал, призрак, свечи, Арчи – всё исчезло. Даниэль сейчас и сам не знал, насколько сильно навредил телепату, но теперь хотя бы был уверен: он не погибнет.
[indent] А остальное… Остальное можно исправить. Или, во всяком случае, попытаться.
[indent] Он разжал руки, отпуская виски О’Нейла и посмотрел на Ална Форнайта. Даниэль чувствовал подступающую дурноту, но с этим – покамест – можно было управиться.
[indent] – Он слишком глубоко увяз, – проговорил Даниэль. – Пришлось лишить его сознания. Ему будет худо, когда он очнется. Но он не умрет.

Отредактировано Даниэль Сантес (2020-02-14 00:40:34)

[indent] Когда Форнайт вышел, Даниэль вновь опустился в кресло. Машинально провел рукой по лицу. Что и говорить: кулак у Форнайта был тяжелый. Ссадина уже затянулась и зажили разбитые губы, но там, куда пришелся удар, кожу неприятно стягивала корочка засохшей крови. И несколько зубов придется регенерировать.
[indent] «Умыться, что ли? – лениво подумал Сантес. – А, ладно. Потом.»
[indent] Тем более – Форнайт вернулся.
[indent] – Благодарю, – ровно сказал Даниэль, принимая из его рук неподвижное тело.
[indent] Он устроил жертву у себя на коленях, чуть сместившись – так, что голова человека безвольно откинулась на спинку кресла, и обнаженная шея оказалась прямо у губ Даниэля.
[indent] Форнайт был прав: кровь ему сейчас не помешает.
[indent] Он выпил человека досуха – быстро, за несколько минут, не смакуя, не наслаждаясь вкусом крови. По правде сказать, вообще не почувствовав его. Вкус сейчас не имел значения. Ему нужны были силы.
[indent] И впрямь: стало гораздо лучше.
[indent] Даниэль приподнял обескровленный и ставший очень легким труп – и положил его на пол рядом с креслом. Посмотрел на Форнайта.
[indent] – Это было кстати, – проговорил он. – Как и удар по челюсти. Ты все сделал правильно. А я… хм… признаться, я такого не ожидал. Этот твой О’Нейл чрезвычайно восприимчив. Если не сказать: чересчур. Но при этом вообще не умеет ставить барьеры. Гигантский потенциал – и никакой школы. Опасное сочетание. Им вообще кто-нибудь занимается? Кто-нибудь присматривает за ним? Следит, что он творит со своим Даром? Надеюсь, что да. Иначе однажды он вывернет себе мозги наизнанку… Впрочем, ладно…
[indent] Даниэль оборвал сам себя, поняв, что заговорил слишком уж напористо. Словно бы обвиняя Алана Форнайта в чем-то. Хотя тот, строго говоря, ни в чем виноват не был. Скорее уж, наоборот.
[indent] – Ладно, – повторил он. – Не о том сейчас речь.

Отредактировано Даниэль Сантес (2018-04-16 20:50:32)

[indent] – Как я уже сказал, – отозвался Даниэль, – О’Нейл очень восприимчив к аурам. И чем сильнее эмоции, которыми эманирует изучаемый предмет, – тем ярче будут его собственные ощущения. А в данном случае, тем более, наложились друг на друга несколько факторов. То, что эмоции были чрезвычайно сильными. То, что этот «предмет» – прах сородича, к судьбе которого О’Нейл, видимо, не остался равнодушен. То, что переживания погибающего вампира оказались созвучными с его собственным недавним негативным опытом. И, наконец, то, что аура, похоже, была усилена энергией магического ритуала.
[indent] Даниэль сокрушенно покачал головой.
[indent] – Но даже всё это было бы не так страшно, если б твой протеже умел хорошо контролировать свой Дар. Выставлять барьеры, которые препятствуют слишком глубокому погружению в происходящее, и создавать якоря, привязывающие телепата к реальности. О’Нейл же имеет обо всем этом крайне смутное представление. И ничего подобного не сделал. В итоге, он не просто «залип», а полностью воспринял личность этого вампира, позабыв о своей. Проще говоря, стал им. Вампир знал, что его убьют, он отчетливо это понимал, и никакой надежды выжить у него не осталось. Сектанты об этом позаботились. И в момент его развоплощения О’Нейл – считающий себя им – тоже мог развоплотиться. Просто потому, что искренне поверил бы в это.
[indent] Сантес не пытался сейчас напугать Форнайта или сгустить краски. Просто подробно и – по возможности – понятно для не-телепата рассказывал, как было дело.
[indent] – Надо было всё прекратить, едва лишь я это понял, – сказал Даниэль. – Но я решил подождать, чтобы увидеть как можно больше. Подумал, что успею выдернуть его незадолго до финала. К несчастью, я не принял в расчет свой собственный недавний негативный опыт. И тоже начал «залипать».
[indent] Даниэль чуть пожал плечами. То, что сейчас говорил, его не красило. Но было бы малодушием свалить всё исключительно на неопытность О’Нейла, скрыв собственные ошибки.
[indent] – Однако, – продолжал он, – я поставил якорь, поэтому полностью связи с реальностью не утратил. Но быстро выбраться оказалось сложно. Удалось только с твоей помощью. Полагаю, я вынырнул бы и сам – со временем и приложив усилия. Но для О’Нейла могло быть слишком поздно. Но я, впрочем, успел вовремя. Вот, собственно, и всё.
[indent] Даниэль замолчал, спокойно глядя на Форнайта.
[indent] – Ах, да, – вспомнил он последний вопрос. – Почему О’Нейлу будет худо? Мне пришлось слишком резко и грубо вторгнуться в его сознание. И слегка перетряхнуть ему мозги. Боюсь, теперь некоторое время у него будут сильные головные боли. Возможны также проблемы со зрением и слухом, раскоординированность движений, меланхолическое состояние. Впрочем, это пройдет. Ничего необратимого, к счастью, с ним не случилось.

Отредактировано Даниэль Сантес (2020-02-14 00:51:50)

[indent] – Зависит от того, что с ним будет, когда он очнется. – Сантес пожал плечами. – Но, вообще говоря, никаких особых средств тут нет, просто действуй по обстоятельствам. Если сильно заболит голова – обезболивающий эликсир, тот же, что облегчает регенерацию. От головных болей тоже помогает. Только не надо злоупотреблять, лучше потерпеть. А то потом, если придется проходить регенерацию без него… ну, впрочем, ты и сам знаешь. Если будут проблемы с координацией, зрением, слухом – не выпускать из дома, во избежание. Ну, и так далее.
[indent] Даниэль рассеянно наблюдал, как Алан Форнайт стряхивает прах с брюк О’Нейла – бережно и аккуратно. Но, понятно, осторожничал он не только ради сохранения пепла. Даниэль чувствовал беспокойство и страх Форнайта; беспокойство и страх – хотя опасность уже миновала. Такие сильные, что передавались самому Даниэлю.
[indent] «Ему очень дорог этот паренек. Гораздо больше, чем просто подчиненный и сотрудник. Гораздо больше, чем иным вампирам дороги их подопечные…» Кто бы мог подумать, что Алан Форнайт – всегда закованный в свою броню холодной отстраненности, вечно держащий дистанцию между собой и всем остальным миром – способен на такое?..   
[indent] Сантес отвел взгляд и заблокировал эматию, не желая сейчас читать эти чужие эмоции – слишком личные и слишком… слишком явно выдающие уязвимость.
[indent] – Ну, а если он будет плакать в подушку, – сказал Даниэль, – тут уж тебе виднее, что делать и как его утешить. И куда его класть – тоже тебе виднее. В конце концов, это же твой малыш. И, разумеется, никаких больше экспериментов с прахом. Лучше отдай-ка его мне.

Отредактировано Даниэль Сантес (2020-02-14 00:53:53)

[indent] Даниэль чуть усмехнулся.
[indent] Когда-нибудь ты поймешь, Форнайт, что некоторые навсегда остаются нашими малышами. Независимо от того, сколько им лет и на какие свершения они способны.
[indent] А может, не поймешь.
[indent] – Хорошо, – сказал он. – Обсудим. А сейчас и правда пойду умоюсь. 
[indent] И, поднявшись с кресла, отправился в ванную.

[indent] – Давай, – ответил Даниэль.
[indent] Он уже успел смыть с лица засохшую кровь, и раздражающая корочка больше не стягивала кожу. Казалось бы: сущая ерунда по сравнению с тем, что здесь произошло. Но именно такие мелочь порой доводили его до исступления.
[indent] – Относительно праха, – сказал он. – Я готов оставить его твоему ясновидящему для изучения, но ты должен мне объяснить, что именно он намерен с ним делать. Видишь ли, я прихожу к мысли, что прах опасен. Как я уже сказал чуть ранее: мне показалось, что он вобрал в себя энергию ритуала. Она отразилась на ауре – определённо. И я понятия не имею, что эта энергия может сотворить с ясновидцем.
[indent] Даниэль говорил отрывисто, сухо и деловито. Они работали – он и Алан Форнайт. Работали вместе. Решали задачу. Вернее, искали решение. Так бывало и раньше. И когда они начинали общее дело, все взаимные претензии вдруг исчезали, становились незначительными и неуместными. И возникало какое-то удивительное чувство единства… единства и похожести. Хотя в иной ситуации любой, кто счел бы, что Сантес и Форнайт похожи, не услышал бы ничего, кроме насмешек…
[indent] И всё-таки… Даниэль был едва ли не благодарен этим проклятым сектантам. Потому что…
[indent] Потому что Алан Форнайт был поблизости? Этот недовампир, за шестьсот лет так и сумевший выбрать свою сторону. Этот доброхот, пытающийся угодить «и нашим и вашим». Этот кретин, рвущийся спасать и защищать всех без разбора. Этот…
[indent] Но было что-то, отчего Даниэль радовался, что именно Форнайт оказался поблизости. Он свой, и не предаст – что бы там ни думал про себя. Он работает на износ, со всей отдачей. У него есть опыт. Он… хорош в своем деле. Это нельзя не признать. А еще… отчего-то присутствие Алана Форнайта внушало Даниэлю уверенность в собственных силах. Но если бы Даниэля просили, почему – он не сумел бы ответить.
[indent] Но, впрочем, никто не спрашивал.
[indent] – Так что мне нужно знать все подробности, – сказал Даниэль. – Только тогда я смогу что-то порекомендовать. Или не смогу.

[indent] – О вампире мы узнали не так уж и много, – вынужден был признать Сантес. – Только то, что его зовут Арчи… Арчибальд, видимо. Молодой. Приятель Артура Милтона. О’Нейл – и я через него – видел всё происходящее глазами этого Арчи. Его собирались принести в жертву по всей видимости. Но сначала пытали. Долго и жестоко. Зачем – я не знаю.
[indent] Даниэль помедлил.
[indent] – Арчи видел подвал. Свет свечей. Фигуры в черных балахонах. Сколько – он не знает. Артур Милтон… тоже был там. Среди сектантов. В балахоне.
[indent] Говорить об этом было трудно и неприятно. Однако Сантес не собирался ничего утаивать от Алана Форнайта. Не в этот раз.
[indent] – Насколько я понял, именно Милтон привел туда Арчи… Называя вещи своими именами: заманил. Но он… то ли не знал (или не понимал до конца), что произойдет, то ли оказался не готов к тому, что пришлось увидеть. Он был испуган и возмущен. Но…
[indent] Сантес снова замолчал. И на этот раз молчание длилось долго. «Как это вышло? – думал он. – Артур, почему?..» Но кто мог сейчас ему ответить?..
[indent] – Но он не вмешался, – ровно сказал Даниэль. – Не помог приятелю. Позволил событиям идти своим чередом.
[indent] Даниэль отвернулся. И, продолжая говорить, смотрел в сторону – на полуразобранный механизм в углу. Смотрел бездумно, глядя, но не видя его. Перед глазами снова был полутемный подвал и растерянное лицо Артура, обрамленное черным капюшоном.
[indent] – Потом появился призрак. Темный и полупрозрачный. Такой же, какого я уже описывал ранее. Но у него было белое лицо. Очень белое, настолько, что, казалось, светится изнутри. Призрак начал приближаться к Арчи. Но тут ему стало уже слишком больно, и О’Нейл увяз в этом. Поэтому досмотреть не удалось. Неизвестно, чем именно кончилось дело. Не так уж много мы узнали, – повторил он, – увы.
[indent] Сантес отвернулся от раскуроченного механизма и снова глянул на Форнайта.
[indent] – Я не знаю, что стряслось с Милтоном, но уверен, он не стал бы вредить вампирам по собственной воле, какое бы там могущество ему ни сулили. Его обманули, или заставили, или околдовали… И вспомним: он сбросил кольцо. Не выкинул, а уронил потихоньку в щель. Незаметно для остальных. Так мне кажется.
[indent] «А так ли это, Сантес, на самом деле? Или тебе просто хочется в это верить?..» Даниэль стиснул зубы. И помолчал еще пару секунд.
[indent] – Возможно, я предвзят, – признал он. – Но так мне кажется.

Отредактировано Даниэль Сантес (2018-04-30 00:00:47)

[indent] Даниэль сознавал что, пожалуй, слишком яростно защищал Артура. Да и прав ли он? В конце концов, в последние годы они с Артуром общались не так уж и часто. Кто знает, что на самом деле происходило в душе юного вампира. Всемогущество – слишком большое искушение…
[indent] А Форнайт словно бы и не слышал его рассуждений. Пропустил мимо ушей. С одной стороны это радовало, но с другой – раздражало. Форнайт словно бы намеренно обходил больную для Даниэля тему. Жалел его? Щадил чувства? Вот еще не хватало!
[indent] Он в упор посмотрел на вампира, ища хоть какое-нибудь подтверждение своим предположениям. Но Форнайт был бесстрастен – как обычно.
[indent] Ну и черт с тобой.
[indent] – Да, сведения… – Даниэль кивнул. – И внешность. Я могу рассказать твоему ясновидцу, как выглядит Милтон. Хотя, думаю, лучше было бы нарисовать. Гораздо нагляднее. Я, правда, так и не сподобился научиться рисовать, но это решаемая проблема. Найти художника, который составит портрет по моему описанию. Ну, или по описанию О’Нейла. Он ведь теперь тоже знает, как выглядит Артур.
[indent] Знакомый художник у Сантеса был. Вернее, художница… Но, во-первых, ему не очень хотелось впутывать в эти дела оборотницу, а во-вторых, специалист мог найтись и поближе.
[indent] – У тебя в штате случайно нет никого подходящего?

[indent] – О’Нейл еще и художник? Сколько талантов! А на скрипке он случайно не играет? – Даниэль усмехнулся. И продолжал, не ожидая ответа. – Что ж, тогда дело упрощается.
[indent] Он помолчал, раздумывая.
[indent] – Поиски Арчи я поручу своим. Тем, кто знал круг общения Артура. Полагаю, они найдут его быстрее, чем твои сотрудники. А что касается сведений… Думаю, лучше я расскажу лично. Тогда Маркус сможет задать уточняющие вопросы, если потребуется. Я ведь не знаю, какие сведения для него наиболее актуальны.
[indent] Даниэль посмотрел на Форнайта.
[indent] – Займемся этим сейчас?

[indent] Когда Форнайт ушел за алхимиком, Даниэль откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь хоть немного расслабиться. Напряжение, охватившее его, никак не отпускало. Он потратил немало сил, и это давало себя знать, несмотря даже на выпитого досуха человека. Плюс, вновь всколыхнувшиеся воспоминания об озере Стокерс не добавляли радости. А вдобавок – хотя Сантес никогда бы этого не показал – он тоже переволновался за молодого телепата, который едва не развоплотил сам себя. Да, этот вампир ему никто, он и не знает его почти, но все-таки О’Нейл – один из них. А вдобавок, паренек был явно очень дорог Алану Форнайту. И почему-то это имело значение…
[indent] Пожалуй, дорог – это еще слабо сказано. Форнайта, похоже, возмутила даже шутка о скрипке, хотя она была совершенно невинной и не злой. Да, Форнайт, твоя броня не так уж прочна, как кажется. А вернее сказать: в ней есть слабые места – если знать, куда бить. Сам Даниэль не стал бы бить в эту брешь, но ведь есть и другие. Которые могут ударить…
[indent] За дверью послышались шаги, и Сантес выпрямился в кресле, снова открыв глаза. Форнайт вернулся в сопровождении Маркуса – главного алхимика службы секретности. Даниэлю доводилось с ним встречаться, но нечасто. Маркус, судя по всему, был затворником. И – судя по всему – встреча с первым советником не доставит ему большой радости.

[indent] – Что ж, – сказал Даниэль, – биографические сведения… Я обратил Милтона двадцать два года тому назад. Тогда ему было семнадцать лет. Сейчас, стало быть, в общей сложности тридцать девять. Определенного рода занятий он не имеет, хватается за то и за это. Официально – живет на ренту. Впрочем, с людьми он почти не общается, у него нет близких друзей и знакомых среди смертных. Предпочитает общество вампиров. 
[indent] Даниэль замолчал. Рассказывать об Артуре неожиданно оказалось трудно. Не потому, что он пытался что-то скрыть. Просто Артур был слишком разным. Слишком многогранным. И описать его в двух-трех предложениях невозможно. Для того чтобы кто-то, не знающий Артура, сумел представить себе его, потребовался бы долгий, очень долгий рассказ.
[indent] – Он… – наконец заговорил Даниэль, – всё еще познает мир. Никак не может решить, что ему интересно более всего и что более всего привлекает. Человеком Артур не видел почти ничего и почти ничего не знал. Его мирок был очень маленьким, тусклым и… уродливым. Но вдруг, став вампиром, он обнаружил совсем другой мир – огромный, сияющий и неохватный. С неисчислимыми возможностями и бесконечными чудесами. Вот он и кидается то туда, то сюда. То изучает классическую литературу, то увлекается механикой, то ставит физические опыты. А еще – любит путешествовать. Он объездил острова, а недавно сказал мне, что подумывает отправиться в Европу. А может, и в Россию. Но, похоже, – Даниэль печально усмехнулся, – теперь его планы изменились.
[indent] Что-то он расчувствовался, право. Это не дело.
[indent] – Так, – сказал он. – Относительно того, где и когда его видели в последний раз. По моим сведениям, видел его Альберт Сингер, друг Артура, молодой вампир из клана Драммонд. Это было в ночь с шестого на седьмое июля. Они поохотились в Ист-Энде, а потом отправились в Вест-Энд – гулять по городу. Как был одет Артур, я не знаю, мне не пришло в голову об этом спросить. Если верить Сигнеру, они не говорили ни о чем важном. Впрочем, по словам того же Сингера, ему показалось, будто Артур сильно взволнован, хотя и пытается это скрыть. Он словно хотел рассказать что-то или о чем-то поговорить, но не решался. А Сингер не имеет привычки лезть в душу, поэтому не спросил. Вот и всё. Если Артура и видели после того дня, мне пока не удалось это выяснить.
[indent] Даниэль замолчал и посмотрел на ясновидца.
[indent] – Этих сведений вам хватит, досточтимый Маркус? Если нужно что-то еще – задавайте вопросы. Я постараюсь ответить.

Отредактировано Даниэль Сантес (2020-02-14 01:02:04)

[indent] – Действительно, – подтвердил Даниэль, – Милтон был в подвале на Чансери-лейн. Мне стоило об этом упомянуть, но я, признаться, решил, что важно, когда его в последний раз видели, так сказать, вживую. А не в видении. А если говорить о подвале, то подробности могу рассказать и я. Я ведь видел то же, что и О’Нейл, через его посредство.
[indent] Он вопросительно глянул на ясновидца – и докончил:
[indent] – Хотя, конечно, потрет я нарисовать не сумею. Так что, может быть, дождаться О’Нейла будет удобнее и проще. Но в любом случае, – продолжал Даниэль, – думаю, следует сообщить вам еще кое-что. Милтон сейчас, возможно, не хочет, чтобы его нашли. А магия сектантов, кажется, позволяет блокировать нашу. И заклинания ведьм, и способности вампиров. Я несколько раз сталкивался с такими эффектами, и воспоминания у меня остались не самые приятные.
[indent] Сантес коротко, но стараясь не упустить главное, рассказал Маркусу о том, что знал сам. О чужеродной магии в доме близ Бервик-стрит и о том, как умер сектант Джейкоб Браун, когда Даниэль попытался прочитать его мысли.
[indent] – Есть все основания предполагать, что сектанты знают о наших возможностях довольно много. И умеют – или активно учатся – защищаться. Так что будьте, пожалуйста, осторожны.

[indent] Сантес проводил алхимика рассеянным взглядом. Несколько секунд он созерцал закрывшуюся дверь, явно о чем-то размышляя, а потом посмотрел на Алана Форнайта.
[indent] – Господин де Бальзак? – проговорил Даниэль. – Любопытно… Может, это и не относится к делу, но я не взялся бы с ходу утверждать, что он не был осведомлен о сумеречном мире. К примеру, тебе знакомо его сочинение под названием «Шагреневая кожа»? Если совсем вкратце: там рассказывается о молодом человеке, заполучившем магический артефакт. Он исполняет желания владельца, но при этом высасывает из него жизненные силы. Роман изобилует подробностями, касающимися артефакта и его воздействий. Не бог весть что, конечно – такое вполне можно выдумать из головы. Но я бы не поставил деньги на то, что мсье де Бальзак совсем уж ничего не знал. 
[indent] Даниэль побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
[indent] – Впрочем, его уже не спросишь. Но если сложить вместе роман о шагреневой коже и упоминание о «дочерях Ваала», то есть, над чем задуматься, не так ли?