Как только Анна закончила заклинание, Алан сразу же подхватил её на руки, точнее – на левую руку, привычно принимая часть веса на плечо. Конечно, девушке это было не совсем удобно, ей было бы лучше, если бы её прижимали к груди обеими руками, но вампиру было необходимо оставить правую руку свободной. Иначе как прикажете забираться по водосточной трубе?

А другого пути на крышу отсюда нет.

Вампир-охотник цеплялся за трубу сильными пальцами, упирался в стену ногами, подтягивался и снова делал рывок вверх. Он старался подниматься как можно скорее – чёрт возьми, он уже много лет не торопился так! – но в то же время не забывал кидать взгляды по сторонам: вдруг появится знакомый призрачный силуэт? Или вдруг на крыше возникнет человеческая фигура?

Сгоряча он не рассчитал и сжал слишком сильно – медная водосточная труба смялась, изогнулась, чуть не выскочила из креплений. Алан не замедлился ни на мгновение, он не позволил себе потерять равновесие; лишь мысленно добавил к списку учинённого в лавке мисс Роуз ещё и поломку трубы.

Выбираясь на край крыши, вампир попробовал представить, что скажет Франциска Роуз, увидев такой список. Иногда у него хорошо получалось угадывать её реакции, но сейчас не вышло ничего: просто не хватало воображения.

На крыше их с Анной никто не ждал. Какое счастье! Правда, из этого ещё не следовало, что гадаринец не нападёт чуть позже, но можно надеяться, что хотя бы на один шаг они его опережают.

Алан перехватил ведьму теперь уже двумя руками, пробежал по крыше, спрыгнул на соседнюю, помчался дальше. Туман здесь, на высоте, был не таким густым, и казалось, что он разрывается перед вампиром, разлетается неровными клочками. Алан бежал на пределе сил. Анна прижималась к его груди маленьким зайчонком.

Отредактировано Алан Форнайт (2020-08-22 14:30:52)

В Лондоне воронов немало. Однако, во-первых, птицы они умные и никогда не нападают на людей без веской причины, а во-вторых, ни один ворон не сумеет подстроиться под скорость бегущего вампира, а значит – значит, этот ворон вороном не был.

Алан резко нырнул вниз, уходя с линии атаки и не позволяя черной птице коснуться ни себя, ни Анны. Ворон пронёсся мимо, но тут же сделал вираж и напал снова. Он был быстр, неправдоподобно быстр, а движения Алана сковывала девушка, которую он крепко прижимал к груди. Выпустить ведьму было невозможно: наклонная крыша, скользкая от влаги черепица, высота пятого этажа – да если Анна скатится вниз, костей не соберут!

Второй удар ворон нанёс снизу вверх, попытавшись пролететь над коньком крыши и врезаться Анне в бок; Алан крутанулся на полусогнутых ногах, и гадаринец вместо ведьмы попал ему на спину. Когти вцепились, порвав куртку, тяжёлый клюв ударил так, что, кажется, перебил ребро. Вампир молниеносно пригнулся и выбросил правую руку назад, чтобы схватить птицу, – но сколь бы стремительным ни было движение, Алан всё-таки опоздал. Ворон оторвался от его спины, взвился в воздух и тут же начал новую атаку.

Алан метнулся влево, прижался к трубе. Птица промахнулась, но вампир-охотник уже понимал: уворачиваться до бесконечности он не сможет. И атаковать – одной рукой – не сумеет тоже. Чёрт!

Мифотворец решился на отчаянный шаг: он выпустил Анну из рук, опустив её на мокрую черепицу возле трубы и коротко крикнув:

– Хватайтесь! – больше ни на что не было времени.

Гадаринец, увидев, что охотник больше не защищает ведьму своим телом, спикировал к ней – Алан прыгнул ему навстречу – он знал, что у него будет единственный шанс, единственная возможность схватить птицу в полёте, и если он промахнётся – если промахнётся!

Не промахнулся.

Вампир схватил ворона и тут же, ещё в прыжке, второй рукой свернул ему шею. Перед глазами мелькнул скат крыши, а потом край облака – Алан тяжело приземлился на черепицу, ударившись коленями и выпустив из рук теперь уже никому не нужную воронью тушку.

Его тело от пяток и до макушки пронзила острая боль. Такая сильная, невыносимая – и такая знакомая. Регенерация. Черт побери, регенерация! Алан недавно получил пулю в спину и совершенно забыл об этом, спасая жизнь Анны.

А вот организм не забыл.

Чёрт, как невовремя!

Отредактировано Алан Форнайт (2020-09-17 19:19:11)

Надо было сразу же, как только началась боль, превратиться в самого себя, но здорового – и продолжить путь, не теряя ни минуты. Но Алан заколебался, потому что, если честно, это превращение было бы последним, больше ни на одно сегодня не хватило бы сил. Он промедлил мгновение, и этого оказалось достаточно: вспыхнувшая боль успела разгореться ярким пламенем, охватила всё естество вампира, лишая его власти над телом, затуманивая мысли, ослепляя, оглушая; мифотворец сумел только стиснуть зубы, чтобы не закричать.

«Почему я не заметил приближение регенерации? Чёрт, почему она началась вот так сразу? Хотя какой смысл спрашивать: сам знаю, я мало спал последнее время, восприятие притупилось. Некого винить, кроме себя самого, но всё же – чёрт, чёрт и чёрт!»

Не кричать. Кричать нельзя. Не выгибаться, не дёргаться, заставить себя обмякнуть мешком, чтобы не слететь с крыши. Не терять сознания. Нельзя.

Голос Анны. Она окликает его. Надо что-то ответить, но слишком крепко стиснуты зубы, слишком важно, чтобы наружу не вырвался крик. Чёрт, ну что Анне от него нужно?

Девушка снова сказала что-то и попыталась схватить Алана, будто собираясь куда-то тащить. Зачем, чёрт побери, зачем?

Неужели потому, что снова появился гадаринец?

Чёрт!

Надо превращаться и убираться отсюда; или драться, если уходить поздно. Превращаться! Но не получается – слишком больно, слишком трудно сосредоточиться.

И тогда Алан разозлился. На себя – на свою нерешительность и беспомощность. На Анну – потому что ведьма приникла к нему, будто не понимала, что случись Алану сейчас соскользнуть с крыши, она упадёт вместе с ним. Но на себя всё-таки больше.

Он разозлился, и злость придала ему сил. Превращение наконец-то получилось. И сразу – будто переключили невидимый тумблер – боль исчезла, зрение и слух избавились от помех, вернулась способность двигаться. Вампир-охотник воспользовался этим без промедления: подхватил девушку, вскочил, метнулся к коньку крыши.

Никого, в кого мог бы вселиться гадаринец, не было поблизости видно; так что же имела в виду Анна? Впрочем, неважно. Пока дорога свободна, надо продолжать путь в Ковен. Поудобнее перехватив ведьму, Алан разбежался, прыгнул, перелетел на следующую крышу.

До Ковена осталось совсем немного.

Лондонский Ковен занимал просторный трехэтажный особняк, стоящий наособицу от других домов. Алан Форнайт бывал здесь уже не раз, и всегда, стоило позвонить в дверь, ему открывали быстро – как будто кто-то из ведьм или ведьмаков постоянно дежурил в прихожей. Может быть, так оно и было; Алан точно не знал. И потому, спрыгивая с последней крыши на мостовую, он молился в душе о том, чтобы и на этот раз открыли – как раньше – без промедления!

Стремительный бег завершался; вампир пронёсся по газону, не обращая внимания на наносимый траве урон, и единым прыжком вскочил на высокое крыльцо. Дёрнул за ручку звонка – колокольчик внутри дома отозвался отчаянным не звуком даже, а треском.

Дверь открыли. На пороге появилась миловидная светловолосая девушка с пухлыми губками. Алан решительно втолкнул её в переднюю, шагнул следом и, привычным уже жестом перехватив Анну одной рукой, быстро захлопнул за ними входную дверь и опустил засов.

В глазах светловолосой ведьмы читалось потрясение. Вампир мельком взглянул в своё отражение в зеркале и внутренне согласился, что иной реакции они с Анной сейчас, видимо, не заслуживают: грязные, окровавленные, он в куртке на голое тело, девушка у него в руках в холщовой блузе поверх разорванного платья.

– Добрый вечер, – очень спокойно и очень вежливо поздоровался Алан.

Теперь уже можно было не торопиться. Магические защиты Ковена гадаринцу не пробить.

Отредактировано Алан Форнайт (2020-09-22 23:20:07)

– Благодарю за предложение помощи, леди Мортимер, но объяснения сейчас важнее, – с непоколебимой учтивостью отозвался Алан. – Ситуация крайне серьёзна. За мисс Роджерс охотится древний бес, который может захватывать тела людей или животных, многократно увеличивая их силу и ловкость, но может действовать и в собственном бесплотном облике. В силу обстоятельств ему нужно убить мисс Роджерс до часу ночи. Я полагаю, что сквозь магические защиты на этом особняке он не пройдёт, но я убедительно прошу вас, леди Мортимер, усилить все обычные меры предосторожности. Бес следил за нами и знает, что мисс Роджерс здесь.

На этом глава службы секретности сделал паузу, предоставляя Верховной ведьме самой решать, стоит ли расспрашивать его о подробностях прямо здесь, при других членах Ковена, или лучше продолжить разговор в более узком кругу.

Алан понимал, что несколько ведьмаков сейчас не спускают с него глаз, и вполне допускал, что в случае какого-нибудь неосторожного жеста кто-то из них бросит в него заклинание, поэтому никаких жестов не делал. Просто стоял, опустив руки, и на лице его были спокойствие и серьёзность – ничего больше.

Алан лишь слегка скользнул взглядом по девушке на операционном столе, прежде чем повернуться к леди Мортимер. Это взгляд был мимолётным, по-джентльменски деликатным – не пристало порядочному человеку глядеть на оголенную девичью грудь, – он был заботливым и в то же время прощальным. Ведь с той минуты, когда рыжеволосую ведьмочку окружили её товарищи, она перешла в надежные руки; здесь, в Ковене, её будут беречь как следует, а вампиру-охотнику надлежит устраниться. Закончен опасный путь, когда они двое ежеминутно рисковали и называли друг друга по имени. Теперь она для него мисс Роджерс, а он должен стать для неё древним вампиром Аланом Форнайтом, главой службы секретности Его Величества Принца Лондона.

– Не стоит благодарности, леди Мортимер, – вежливо сказал вампир и тут же перешёл к сути дела. – Мисс Роджерс сегодня обратилась ко мне как к охотнику на нечисть и наняла для решения своей проблемы. Прошлой ночью она ненамеренно сломала магическую печать, в результате чего на волю вырвался очень сильный бес. По чистой случайности именно я двести лет назад принимал участие в его усмирении и потому кое-что о нём знаю. Имя этого беса неизвестно, поэтому его называют гадаринцем – по земле Гадаринской, где, как гласят легенды, Иисус изгнал его из тела одержимого. Гадаринец питается чужой жизненной энергией – он способен вытащить из человека всю жизненную силу, просто прикоснувшись к нему. В среднем гадаринцу нужно выпить одну человеческую жизнь в сутки, но, как правило, он убивает больше, поскольку получает удовольствие от чужих мучений. Насколько мне известно, гадаринец странствует по свету уже много веков. В начале 1650-х годов он объявился в Лондоне и успел натворить бед, но его сумел победить пражский алхимик по имени Ян Тврдик. Он посадил беса в бутылку и запечатал магической печатью. Насколько я помню, для того, чтобы освободиться в полной мере, гадаринцу недостаточно вырваться из бутылки, нужно ещё убить того, кто его выпустил, иначе он не обретет свою силу в полной мере, и сделать это не позднее чем через сутки после того, как сорвана печать. По этой причине бес и стремится сейчас уничтожить мисс Роджерс. 

Здесь Алан счел уместным сделать паузу на случай, если Верховная ведьма решит что-то уточнить или Анна захочет дополнить его рассказ.

Отредактировано Алан Форнайт (2020-10-14 00:30:36)

Из всех способов, которым Верховная ведьма могла бы сообщить мисс Роджерс об истинном статусе Алана Форнайта, этот, пожалуй, был наихудшим. Неужели нельзя было поднять скользкую тему попозже, а не прямо во время операции?

Девушка вскинулась, дернувшись под руками держащего её ведьмака, и застонала так, будто в неё вонзилось раскалённое железо. Вампир не исключал, что боль действительно могла быть сравнимой – кто знает, насколько болезненны те загадочные манипуляции, которые совершала сейчас с рыжеволосой ведьмой её товарка по имени Джейн? Чёрт! Алан всегда считал неэтичным лезть кому-то под руку, но сейчас просто не мог выдержать этого жалобного стона; он мгновенно оказался рядом с операционным столом и быстро, но бережно повернул голову пациентки так, как она лежала раньше – лицо на линии взгляда державшего её ведьмака.

– Спокойнее. Всё хорошо, – мягко сказал древний вампир и, почувствовав, что девушка снова затихла, отступил.

Оставаясь у стола, он мог помешать лечению, а это, конечно, было недопустимо. Кроме того, не стоило оставлять вопрос Верховной ведьмы без ответа – получилось бы крайне невежливо.

– В свободное от работы время, леди Мортимер, я занимаюсь охотой на чудовищ, – произнёс древний вампир своим обычным бесстрастным голосом. – И да, иногда беру заказы. Но в любом случае мисс Роджерс не знала о том, какое место я занимаю при дворе Его Величества Принца Лондона; она встретила меня в кабачке, где обычно собираются охотники, изложила свою проблему, и я согласился ей помочь. Если мы закончили с этим вопросом, давайте вернёмся к гадаринцу.

Отредактировано Алан Форнайт (2020-10-15 23:52:58)

– Печать, запершую гадаринца, мисс Роджерс сломала во время обряда, который проводила на месте силы на кладбище Кенсал-грин. Мисс Роджерс рассказала мне, что она начала свой обряд примерно в час ночи. Следовательно, сутки истекут примерно между часом и двумя ночи, – Алан Форнайт отвечал спокойно, обстоятельно и невозмутимо. – Если гадаринец не сумеет убить мисс Роджерс до наступления этого срока, то путы, которыми его связал когда-то Ян Тврдик, не исчезнут до конца, и бес останется ослабленным. Однако должен сразу оговорить, что даже в ослабленном состоянии он представляет собой серьёзную угрозу для жителей Лондона. К сожалению, я не могу сказать, как именно Ян Тврдик заманил гадаринца в бутылку. Он применил какое-то заклинание, но какое именно, я не знаю; большинство подробностей, относящихся к поимке этого беса, уже стерлись из моей памяти, так что их прочитать сможет разве что телепат высочайшего уровня. Возможно, в Ковене есть записи о гадаринце. Возможно также, они есть в архивах Ордена или Гильдии охотников. Я предложил бы проверить. Что же касается вопроса, можно ли убить беса, но он тоже, к сожалению, находится вне моей компетенции. Я не демонолог. Однако я никогда не слышал о том, чтобы кому-то удавалось убить беса или демона. Обычно их либо запечатывают в каких-то предметах, либо изгоняют.

Алан поклонился. Его поклон был именно таким, каким джентльмен должен отвечать на хвалебные слова, то есть одновременно и скромным, и признательным. А ещё – безукоризненно вежливым.

Вслух он не произнёс ни слова. Любые фразы, сказанные сейчас, значили бы или слишком много, или слишком мало. Трудно переходить от товарищеской близости к тем отношениям, которые диктуют положение в обществе и этикет; трудно, но порой необходимо. Алан в таких случаях старался сделать в общении некоторую паузу и полагался на время. Время всё должно расставить по своим местам.

Когда мисс Роджерс, опираясь на руку светловолосого ведьмака, ушла, вампир-охотник обратился к Верховной ведьме:

– Леди Мортимер, могу ли я осведомиться о ваших планах относительно гадаринца?

– Разумеется, леди Мортимер, – бесстрастно согласился Алан. – Если вам будет угодно, я останусь. Если смогу чем-нибудь помочь, располагайте мной. Что же касается моих личных счетов с гадаринцем, то вы правы: он действительно меня хорошо запомнил, причём ещё две сотни лет назад, а теперь так же хорошо вспомнил.

Взгляд, которым ведьма наградила его одежду, вампир-охотник предпочёл не заметить. Да, куртка действительно была снята с какого-то уличного головореза, окровавлена и испачкана грязью. Да, брюки были немногим лучше, а бельё отсутствовало в принципе. В здешней библиотеке, обставленной дорого и со вкусом, Алан Форнайт сейчас выглядел чем-то неуместным – вроде сального пятна на свежих обоях. Но мифотворец перестал бы себя уважать, если бы это лишило его привычной невозмутимости.

– Однако, если понадобится сделать так, чтобы бес меня не узнал, я могу применить свои способности полиморфа, – продолжил Алан, – и превратиться в зверя. Эту маскировку даже ему трудно распознать.

Обычно Алан не распространялся о своём Даре, но леди Мортимер всё равно уже знала о нём.

– Что же касается чтения памяти, то я не имею никаких возражений, – «Если бы были возражения, я никогда бы этого не предложил», подумал он, – и, конечно, пригласить для этого первого советника Его Величества будет самым разумным выбором.

Алан не солгал сейчас ни словом, но – но как он хотел бы, чтобы необходимость обращаться к Сантесу не возникла! Он чувствовал, что ему тяжело, мучительно будет встретиться с Даниэлем Сантесом. После всего, что случилось в Оксфорде. После всего, что Алан с тех пор думал и обдумывал. Тяжело, и всё!

– Однако позволю себе напомнить, что есть ещё одна возможность для получения информации, – добавил он спокойно. – Архивы Ордена и Гильдии охотников. Полагаю, что вы так или иначе знакомы с руководителями обеих этих организаций, леди Мортимер. Скажите, можете ли вы обратиться к ним с вопросом?

Отредактировано Алан Форнайт (2020-11-19 00:28:42)

«Ковен как раз должен костюм службе секретности». Что ж. Разумеется, Алан сдержался, разумеется, он ничем не выдал своих чувств – ни одна черточка на лице даже не дрогнула. Отвечать он тоже не стал. Глава службы секретности не считал, что Ковен хоть что-то должен его службе, но объяснять это Верховной ведьме не стоило – она знала и сама. Леди Мортимер просто решила пошутить, не более.

Такой юмор Алан решительно не понимал. У него в голове не укладывалось, как можно шутить над чужой болью и страданиями – или ситуацией, которая с ними связана. Но что поделать, в мире было много людей – и нелюдей, – которым, наоборот, такие шутки доставляли удовольствие.

«Кажется. я понимаю, почему леди Мортимер так хорошо сошлась с Даниэлем Сантесом. Кое в чём они удивительно похожи», – тут Алан спохватился, что чертов Сантес снова проник в его мысли, и решительным усилием выбросил беловолосого вампира из головы.

В конце концов, у него тут важное дело!

– Благодарю, леди Мортимер, – поклон Алана мог бы взять за образец самый строгий знаток этикета. – Чистая одежда и кровь действительно будут не лишними. Особенно кровь – поверьте, я понимаю цену такого угощения.

Вряд ли в Ковене в столь поздний час есть посторонние, а значит, чтобы накормить вампира, придётся делать кровопускание кому-то из своих.

– Кстати, я вспомнил, что забыл упомянуть ещё об одном важном обстоятельстве. У мисс Роджерс есть магический медальон, который мешает духам и другим бесплотным сущностям приближаться к ней ближе чем на пять ярдов. Пока она носит медальон, гадаринец не сможет подобраться к ней незримым, ему придётся вселяться в чьё-то тело. Это ограничивает беса в возможностях. Пожалуйста, леди Мортимер, попросите, чтобы никто не снимал с мисс Роджерс медальон, когда она заснёт. Он уже не раз спасал ей жизнь.