[indent] – Вы совершенно правы, мисс МакМаллен, – не моргнув глазом, ответил Гилберт. – Разумеется, пересказывать слухи и сплетни – безнравственно, и мне, конечно же, очень стыдно. Во всём виновата моя несчастливая звезда: то, что мне нравится, неизменно либо безнравственно, либо от него толстеют… Кстати, – он одобрительно кивнул слуге, вносящему в столовую новое блюдо, – а вот и индейка с каштанами! Вы позволите положить вам крылышко, мисс МакМаллен? А вам, доктор Тафт? Рекомендую попробовать этот соус, он придаёт индейке приятную кислинку… хотя, боюсь, от него толстеют – но это я, кажется, уже говорил?..
[indent] Эдвин в свою очередь молча принял индюшачью ножку со щедрой порцией каштанов и склонил лицо над тарелкой. Очень удачно, что было куда спрятать глаза.
[indent] Он не знал, кто такой Алан Форнайт, но судя по страсти, с которой защищала его Кэтрин МакМаллен, этот вампир был очень дорог ей. С каким выражением девушка произнесла «Я не знаю мужчины более честного, порядочного и благородного»! А ещё… ещё она в разговоре с чужими назвала его просто по имени. «Алан». Как брата или мужа, или ещё кого-то столь же близкого. Потом, правда, поправилась и стала говорить «мистер Форнайт», но ведь понятно, откуда взялась эта оговорка.
[indent] Что ж, наверно, этот вампир и впрямь был каким-то замечательным. Необыкновенным. Иначе как он мог привлечь к себе такую девушку, как мисс МакМаллен? Наверно, она счастлива с ним. Наверняка. Собственно, что ещё остается Эдвину в такой ситуации, кроме как пожелать ей счастья и радоваться, что у неё всё хорошо? Но, не умея врать себе, Эдвин не мог сейчас обрадоваться. Больше всего ему хотелось сейчас встать и уйти. И побыть где-нибудь в одиночестве. Но нельзя!
[indent] А доктор Тафт с присущим ему тактом подхватил слова хозяина и воспользовался ими, чтобы сменить тему:
[indent] – Не спорю, бездумное повторение сплетен достойно порицания. Удивительно, но есть люди, для которых слухи и сплетни составляют единственное развлечение... и таких людей немало. Между прочим, этот человеческий тип очень хорошо описан в романах Джейн Остен. Вы читали её романы, мисс МакМаллен?

Отредактировано Господин Н. (2020-11-12 16:36:57)

[float=right][/float]
[indent] Эдвин честно попытался припомнить, читал ли он в каком-нибудь романе сцену, когда герои любят друг друга, но оба не знают, что их чувства взаимны. Ничего не получалось. Во всех книгах, которые приходили на ум, ответное чувство героя или героини оказывалось для него как для читателя полным сюрпризом.
[indent] «Видимо, это потому, что я непроходимо глуп», – подумал он в отчаянии. – «Я даже не замечаю в романах перипетий, которые видны всем окружающим. Особенно мисс МакМаллен, такой тонко чувствующей, такой проницательной…»
[indent] – Должен признаться, – выговорил он наконец, – я не помню таких ситуаций в романах Джейн Остен. Я помню подобную сцену только у Шекспира… в «Ромео и Джульетте».
[indent] В пьесе Шекспира после бала и Ромео, и Джульетта открытым текстом говорят, обращаясь к своим наперсникам, что горят любовью. Это очевидно и не допускает никаких иных толкований. А потом, спустя несколько часов, между героями происходит знаменитая сцена на балконе, когда Ромео невольно подслушивает монолог Джульетты о любви к нему и тут же в восторге ловит свою возлюбленную на слове. А на следующее утро они тайно венчаются. Можно ли назвать это перипетиями? Наверное, нет.
[indent] – Конечно же, герои Шекспира очень быстро понимают, что их любовь взаимна, – поспешил добавить Эдвин, – и, конечно, когда Ромео этого ещё не понимает, его, на самом деле, это и не беспокоит… Я хочу сказать: он не задается вопросом, любит ли его Джульетта, потому что он настолько полон своим чувством, что достаточно просто смотреть на неё, слышать её голос… он счастлив просто быть с нею рядом и не помышляет о большем. Это, наверное, слишком просто для современного романа. Герой ведёт себя наивно и неразумно. Но всё же… всё-таки в этом есть что-то трогающее за сердце. 
[indent] О, что за блеск я вижу на балконе?
[indent] Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!
[indent] О милая! О жизнь моя! О радость!
[indent] Стоит, сама не зная, кто она.
[indent] Губами шевелит, но слов не слышно.
[indent] Пустое, существует взглядов речь!
[indent] О, как я глуп! С ней говорят другие.
[indent] Две самых ярких звездочки, спеша
[indent] По делу с неба отлучиться, просят
[indent] Ее глаза покамест посверкать.
[indent] Ах, если бы глаза ее на деле
[indent] Переместились на небесный свод!
[indent] При их сиянье птицы бы запели,
[indent] Принявши ночь за солнечный восход.
[indent] Стоит одна, прижав ладонь к щеке.
[indent] О чем она задумалась украдкой?
[indent] О, если бы я был её перчаткой,
[indent] Чтобы коснуться мне её щеки!

[indent] Тут Эдвин спохватился, что декламация стихов в столовой над тарелкой с жарким – не самое уместное занятие, и сконфуженно замолк.

Отредактировано Господин Н. (2021-01-18 19:37:57)

[indent] Эдвин почувствовал, что краснеет, и мысленно проклял себя за это. Что тут краснеть? Можно подумать, что происходит что-то неприличное! Так ведь нет же: идёт просто разговор о Шекспире, о великом, между прочим, английском драматурге, и мисс МакМаллен доказала свой безупречный вкус и хорошую память, процитировав его стихи наизусть. Просто… просто эти стихи прозвучали так выразительно, так… интимно, как будто девушка обращалась лично к нему, Эдвину. «Конечно, я так сильно влюблена», произнесла она. Да, она действительно произнесла эти строки! От них просто перехватывало дыхание!  Молодой оборотень поспешно взял бокал и сделал несколько глотков. Стало немного легче. Само собой разумеется, у мисс МакМаллен и в мыслях не было его смущать: она просто поддерживала разговор о литературе. Нужно в ответ сказать какой-нибудь комплимент – но Эдвин боялся, что не совладает с голосом, и молчал.
[indent] Поэтому все уместные для светской беседы слова произнёс Гилберт.
[indent] – Это восхитительно, мисс МакМаллен. Ваша манера чтения обладает большой выразительностью. Уверен, сам Шекспир не мог бы пожелать лучшего исполнения для своих стихов.
[indent] – Присоединяюсь к этим словам, – согласился доктор Тафт. – В самом деле, мисс МакМаллен, мистер Фаулер, я получил искреннее удовольствие от вашей декламации.
[indent] – Становится прямо-таки стыдно за тот домашний театр, который мы как-то устроили на Рождество в фамильном поместье – помнишь, Эдвин? Мы тогда тоже ставили «Ромео и Джульетту», – засмеялся Гилберт.
[indent] – Помню, – ответил Эдвин, не отводя взгляда от тарелки. – Но почему же… стыдно? Мне кажется, для домашнего театра мы сделали всё не так плохо…
[indent] – Пожалуй. Но, честно говоря, попасться на суд пристрастного критика я не хотел бы. Был просто позор, когда наш лорд Капулетти позабыл свою роль. «Враг на дворе! Подайте мне мой… ну, вот этот самый… ну, как его… ну, длинный такой…»
[indent] – А какие же роли исполняли вы? – поинтересовался доктор Тафт.
[indent] – Угадайте, – с улыбкой предложил Гилберт. – А вы, мисс МакМаллен, сможете угадать?

[indent] – Увольте, – мягко, но решительно отказался доктор Тафт. – Игра в угадайку никогда не была моей сильной стороной. Назовите правильный ответ сами, мистер Фробишер.
[indent] Этикет не позволял хозяину дома настаивать на забаве, если гость не желает в ней участвовать, поэтому Гилберт позволил себе лишь некоторую интригующую паузу перед тем, как признаться:
[indent] – Что ж… Мисс МакМаллен, должен сказать, вы наполовину угадали. Мой кузен действительно играл Бенволио. И должен сказать, это было очень удачное попадание в образ. Добрый, миролюбивый и рассудительный, но при этом, когда надо – ловкий и умелый боец. Мне кажется, Эдвину даже не пришлось особенно притворяться. Ему было достаточно быть на сцене самим собой.
[indent] – Ну, ты тоже вёл себя на сцене как обычно, – буркнул Эдвин. Ему было как-то неловко от подобной характеристики.
[indent] – В какой-то мере, пожалуй. Мой персонаж действительно очень похож на меня. Но, мисс МакМаллен, это был не Парис.
[indent] – И кто же? – вежливо спросил доктор Тафт.
[indent] – Меркуцио.

[indent] – Это был единственный случай, – Гилберт протестующе поднял руку. – Единственный раз, когда мы участвовали в драматическом представлении – если, конечно, домашний театр, затеянный только ради развлечения родных и друзей, заслуживает столь пышного наименования. Я польщен, что вы верите в нас как в актёров, мисс МакМаллен, однако не хотел бы я тогда попасться на суд знатока.
[indent] – Тем не менее интересно было бы представить вас в ролях других героев Шекспира, – продолжил разговор доктор Тафт, подхватывая на вилку очередной кусок индейки. – Мне кажется, что каждый англичанин, знакомясь с пьесами великого драматурга, представлял себя на месте его персонажей. Я прав, мистер Фаулер?
[indent] – Как же я могу сказать обо всех англичанах разом… – пробормотал Эдвин. – Разве я могу судить за всех? Но говоря за одного лишь себя – да, я, признаться, очень любил в детстве читать и перечитывать эти пьесы. И да, я много думал о том, как произносить ту или иную фразу, почему герой произносит именно её…
[indent] – И у вас, конечно, были любимые персонажи? – спросил доктор.
[indent] – Ну… да… можно и так сказать. Вот, например, в «Короле Лире» мне больше всех нравился шут. Тот, который сопровождает короля в скитаниях. Мне казалось, что у меня получилось бы передать его трагедию… трагедию маленького человечка, не графа, не герцога, не воина даже… который любит короля Лира, не по долгу службы, а просто искренне по-человечески любит… знает все его недостатки, но всё равно любит. Это ведь и правда настоящая трагедия, когда ты видишь, что твоего любимого человека втаптывают в грязь, что над ним издеваются, он страдает нравственно, да и просто физически, от голода и холода… и ты ничего, ничего не можешь с этим сделать. Ты бессилен. Простите, я путано объясняю, да?
[indent] – Что вы, мистер Фаулер, – возразил доктор Тафт, подбирая с тарелки последний каштан. – Такие чувства делают вам честь. А вы, мистер Фробишер – у вас есть любимый герой в этой пьесе?
[indent] На мгновение у Гилберта возникла озорная мысль сказать, что лучше всего он видит себя в роли короля Лира. И покровительственно потрепать Эдвина за волосы. Но он не поддался искушению и ответил вполне прилично:
[indent] – Пожалуй, да. Эдмунд. Обычно его изображают отъявленным злодеем, но я считаю, это несправедливо. Он с детства вынужден был терпеть пренебрежение к себе и оскорбительные взгляды – лишь потому, что он бастард; повзрослев, он решил любой ценой стереть с себя это клеймо позорного рождения и узаконить своё положение. Но не из корысти или властолюбия, а потому, что Эдмунду кажется, что тогда он сможет обрести признание людей и их любовь. Именно этого он жаждет. В его душе живёт ребенок, которого не любили. Но – трагедия Эдмунда в том, что путь, выбранный им, неверен. Его действия могут принести ему богатство, власть, даже славу, если угодно – но не любовь. Никогда не любовь.
[indent] Гилберт пожал плечами и отпил из своего бокала.
[indent] – Очень интересно. А вы, мисс МакМаллен? У вас тоже есть любимые персонажи?
[indent] Слуга, бесшумно передвигаясь по столовой, убрал остатки индейки и поставил на стол десертные блюда: миндальные пирожные и бисквиты.

Отредактировано Господин Н. (2020-12-23 21:29:28)

[indent] – Полагаю, Оливию можно понять, – заметил Гилберт. – Герцога Орсино она не видела, не разговаривала с ним – как могла она испытать к нему какие-то чувства? Говорят, в былые времена красавицы влюблялись в своего суженого по портрету, но лично я считаю, что это лишь красивые сказки. Благодаря портретам и письмам может возникнуть… фантазия, если хотите, мечта о любви, но не сама любовь. Для любви нужно увидеть избранника своими глазами… встретить его живой взгляд… почувствовать его энергетику… подметить, как он встряхивает головой и как улыбается. Герцог Орсино был для Оливии не более чем именем, а Виола, то есть, простите, Цезарио – живым человеком. Живым, красивым, остроумным, образованным; кроме того, полагаю, Оливия интуитивно угадала в Цезарио родственную душу. Ведь они очень похожи, вы не находите? Обе сильные и одновременно нежные, обе одинокие и страдающие. – Гилберт рассмеялся. – Они могли бы составить чудесную пару! Но увы. Судьба в лице Шекспира, который, разумеется, желал угождать публике, а вовсе не кидать вызов приличиям, соединила Оливию с Себастьяном, а он, пусть и похож на сестру, но всё-таки совершенно другой человек… Виоле повезло и того меньше: герцог Орсино, на мой взгляд, её совершенно не стоит. Впрочем, мне приятно думать, что, оказавшись в положении сестёр, в кругу семьи Оливия и Виола сумели осознать свои чувства и стать счастливыми втайне от мужей…
[indent] – Гилберт! – отчаянно воскликнул Эдвин. – Ну что ты говоришь такое!
[indent] – Ты полагаешь, что они стали счастливыми с благословения мужей? Твоя воля, но, честно говоря…
[indent] – Прекрати уже!
[indent] Гилберт посмотрел на кузена – Эдвин с трудом удерживался, чтобы не вскочить, – и с некоторым сожалением отказался от мысли развить тему. Подразнить провинциала приятно, но закончить ленч в собственном доме скандалом – это, пожалуй, дурновкусие.
[indent] – Одним словом, мисс МакМаллен, я горячо одобряю ваш выбор. Виола – прекрасный персонаж, который внушает любовь к себе буквально всем, – сказал он, повернувшись в вампирше. – Не желаете ли вы кофе? Я приказал заварить покрепче.

[float=right][/float]
[indent] После десертов и кофе ленч закончился, и доктор Тафт стал собираться, ссылаясь на необходимость навестить сегодня ещё нескольких пациентов. Гилберт, как вежливый хозяин, должен был его проводить – и, что немаловажно, рассчитаться за лечение, – поэтому обязанность проводить даму в гостиную и развлекать её осталась на долю Эдвина Фаулера.
[indent] И молодой оборотень был, конечно, совсем не против! Вот только, усевшись вместе с мисс МакМаллен в гостиной, он в первые минуты не смог придумать, что сказать.
[indent] Вести беседу о литературе после того, что сказал Гилберт про героинь Шекспира – отдавало полным неприличием.
[indent] Продолжать разговор о бале, который они вели в спальне наверху, тоже было невозможно. Эдвин чувствовал, что если речь зайдёт о вчерашнем маскараде, он не утерпит и спросит девушку про… про мистера Форнайта. А она ответит. И этот ответ заранее пугал.
[indent] Оборотень с трудом оборотень припомнил тему, которую они с мисс МакМаллен обсуждали ночью, и нерешительно улыбнулся:
[indent] – Кажется… перед тем, как охотники нас прервали… мы говорили об Италии? Вы спрашивали, был ли я в Италии. Я был один раз. Но мне не понравилось.

Отредактировано Господин Н. (2021-02-04 10:03:16)