Алан Форнайт отметил про себя, что дошёл до нужного места. Глухач вовсе не был гигантским пауком, но его тонкие лапы действительно походили на паучьи. Судя по следам, чудовище прошло здесь недавно и, значит, находится где-то неподалёку. Нужно удвоить внимание и сосредоточиться, чтобы не пропустить нападение: заметив в своих владениях чужака, глухач непременно на него набросится.

А в голову лезли мысли совсем о другом.

Вампира, чьи насмешки Алан не мог сносить равнодушно, звали Даниэль Сантес. Красавец, отличный боец, искусный интриган, правая рука и первый советник государя вампиров Лондона. Алан Форнайт тоже входил в свиту государя, а потому им с Сантесом приходилось часто встречаться; и при каждой встрече, или почти при каждой, Даниэль Сантес походя отпускал что-нибудь такое, от чего у Алана темнело в глазах. Вампир-охотник отчаянно старался казаться равнодушным, но всякий раз в груди противно жгло, а во рту поселялась горечь. Алан раньше думал: это потому, что первый советник в совершенстве освоил искусство издеваться. Но недавно вдруг понял: нет, не в Сантесе тут дело. Дело в нём самом.

Сгусток мохнатой темноты быстро, как пуля, вылетел на Алана из малозаметной щели – вампир-охотник уклонился в сторону, но глухач, врезавшись в стену, тут же с легкостью оттолкнулся от неё и снова бросился в атаку. Тело чудовища казалось бесформенным, оно делалось то круглым, то вытянутым, а суставчатые лапы с когтями то высовывались из жесткого меха, то втягивались обратно. Ни глаз, ни ушей у монстра не было – потому его и прозвали глухачом, – но это не мешало ему отлично ориентироваться. И сжирать людей не мешало тоже.

Алан вытащил клинок – длинный и узкий, похожий на мизерикорд. Однако бить не спешил: одним ударом глухача не убить, а почувствовав боль, тварь убежит и спрячется так, что не найдёшь. Поэтому вампир пока лишь уворачивался от атак и ждал подходящего момента.

Ещё несколько бросков чудовища прошли впустую; глухач был быстр, но Алан в этом плане составлял ему достойную конкуренцию.

Если бы так же легко было уклониться от издевок Сантеса! И ведь получалось же не реагировать на слова других вампиров! Но те вампиры были Алану, в сущности, безразличны, поэтому легко было остаться равнодушным и к хуле их, и к похвале. А Даниэль Сантес – Алан лишь недавно понял это, – безразличен ему не был. Сантес ему нравился. Да, первый советник Принца был жесток, циничен, ни во что не ставил человеческую жизнь – но какой смысл лгать себе? несмотря на всё это, Алана к нему тянуло. Он хотел бы стать его другом.

Глухач изменил тактику: он замер, приникнув к потолку, и выпустил вниз сероватое пахучее облако. Однако вампир-охотник был к этому готов: быстро прикрыл голову плащом, не позволяя серым капелькам попасть на кожу. Эти капельки были ядовиты при вдыхании, а попав на кожу, разъедали всё – живое тело или мёртвое, неважно.

Монстр снова прыгнул, и на этот раз Алан, закрывший голову, не успел вовремя заметить его движение. Глухач обрушился на охотника сверху, выпустил когти – на каждой лапе по острому коготку, – вцепился в плащ и сквозь плащ в плотную ткань сюртука. Алан пошатнулся и сделал шаг назад, чтобы восстановить равновесие. Плащ под весом твари сполз в сторону, обнажились лицо и часть шеи, и глухач немедленно выбросил вперёд когтистую лапку – Алан ударил по ней снизу вверх и отбросил, но коготь, блестящий от серой влаги, успел полоснуть его наискось по лбу.

Даниэль Сантес нравился Алану. Пусть Алан раньше не признавался в этом себе самому – но все эти годы он ценил первого советника выше, чем кого бы то ни было. А ещё ему хотелось, чтобы Сантес тоже был о нём хорошего мнения. Именно поэтому так важно было то, что Сантес скажет. Именно поэтому Алан порой вёл себя с ним откровеннее, чем с другими, больше рассказывал, делился мыслями. Чёрт! Ему просто хотелось, чтобы первый советник Принца знал, каков Форнайт на самом деле, и принимал его таким, как есть. И ведь порой казалось, что это возможно! Иногда они разговаривали спокойно и мирно, и Алан думал, что они хорошо понимают друг друга – но всегда, неизменно ехидное словцо, сказанное первым советником, отзывалось в душе Алана болью и клало беседе конец. Всегда. Неизменно.

Место, куда попал яд глухача, обожгло болью, но вампир-охотник не обратил на это внимания. Отводя руку с мизерикордом в сторону, он резко упал вперёд, подминая глухача под себя; тварь втягивала и выпускала хитиновые лапы, становилась то тоньше, то толще – но после нескольких секунд борьбы Алану удалось нанести тот самый, нужный удар. Клинок пробил тело чудовища посередине и вошёл глубоко в землю, пригвоздив тварь к месту. Глухач извивался и рвался во все стороны; вампир-охотник поспешно откатился, чтобы снова не получить когтем.