Одно из неписаных правил делового этикета гласит, что подчинённый не должен критиковать действия начальства. Иерархия в среде вампиров предполагает, что к древнему вампиру все, кто младше его, относятся почтительно. Алан Форнайт не всегда требовал исполнения этих правил; более того, он полагал полезным, что мифотворцы открыто говорят свои мысли (не при посторонних, конечно же, а исключительно в рабочей обстановке). Во-первых, тогда Алану было легче составить себе  правильное представление о личности подчинённого. А во-вторых, не исключено, что кто-то скажет что-то дельное: у молодёжи свежий, незашоренный взгляд.

Однако в данном случае Кевину следовало доходчиво объяснить, что ничего дельного он не сказал.

– Кевин, – произнёс глава службы секретности,  – реши задачу. Дано: население Лондона – три с половиной миллиона человек.  Тираж газеты «Таймс» – десять тысяч экземпляров. Тираж «Калейдоскопа» –  пять тысяч, тираж «Дейли ньюс», куда мы тоже напишем – четыре с половиной тысячи. Суммарный тираж газет  «Морнинг Пост», «Иллюстрированные лондонские новости», «Дейли телеграф», «Рейтер» и прочих, куда мы НЕ пишем – свыше трёхсот тысяч экземпляров.  Вопрос: какова вероятность, что об опубликованных нами статьях будет болтать буквально ВЕСЬ Лондон?

Алан помолчал немного в ожидании ответа, потом перешёл к делу.

– Сегодня у меня была об этом доме на Чансери-лейн беседа с первым советником Принца Лондона. Меры, предпринятые службой секретности, он одобрил… – «во всяком случае, сказал, что к работе нашей службы претензий нет», добавил Алан про себя, – … однако, читая в моих воспоминаниях всё, что связано с домом, он почувствовал некую ауру или энергию, идентичную той, которую видел в местах жертвоприношений, предположительно совершённых сектой «детей Баала». Это означает одно из двух: либо в том доме, который мы взорвали, был проведён ритуал этой секты, либо в доме спрятали тело жертвы. Возможно, тело подкинули туда уже после пожара, с тем расчётом, что при разборе завалов его непременно найдут и обнаружат на нём следы, похожие на укусы вампира. Нам необходимо в этом разобраться, и как можно скорее. Поэтому мы с Кевином сейчас отправимся к сгоревшему дому и обследуем его… точнее, то, что от него осталось. Джеральд, ты ждёшь нас до полуночи. Если мы не вернёмся – ты знаешь, что делать. Вопросы?

– Абсолютно, – подтвердил Алан.  Заметил, что Джерри усмехается, и сам не смог удержаться от улыбки. – Очень точно подмечено: пойти неизвестно куда, найти непонятно что, сделать хоть что-нибудь, но хороший результат получить непременно. Специфика нашей службы.

За разговором он вытащил из ящика стола небольшой портфель.

– Снаряжение… – понимающе кивнул Джерри.

– Оно.

В портфеле лежали инструменты – от клещей до отмычек – и несколько флаконов, подготовленных Маркусом, штатным химиком службы секретности. Проверяя содержимое портфеля,
Алан рассеянно поинтересовался:

– Кстати, Джеральд, а тот дом действительно раньше стоял заколоченным?

– Стоял. А что?

– Может оказаться важным. Собери мне, пожалуйста, побольше информации об этом доме, домовладельце и жильцах.

– Раньше чем завтра не получится. Сегодня рабочий день во всех присутственных местах уже кончился…

– Да. – Алан закончил осмотр и поднял глаза на телепата, – Кевин, как у тебя со снаряжением? Что-нибудь выдать или всё есть?

– Выдвигаемся, – кивнул Алан.

Они попрощались с Джерри и вышли в вечерний сумрак, уже воцарившийся на улицах. Алан прикинул, не взять ли экипаж, и тут же отказался от этой мысли. Во-первых, в это время на дорогах были страшные заторы: омнибусы делили проезжую часть со всадниками, кэбами, степенными частными каретами, возвращающимися с рынка телегами – в общем, пешком дойти проще. А во-вторых, потом экипаж пришлось бы поставить возле сгоревшего дома или на соседней улице, и кто знает, не привлёк бы он лишнего внимания?

Вампиры шли быстро. Алан молчал. Говорить о деле на улице среди случайных прохожих было бы как минимум неосторожно, а беседовать о пустяках не хотелось.

Жилые дома на Чансери-лейн были высокими, узкими, построенными по типовому проекту. В ряду этих домов сейчас зияла чёрная прореха – остов бывшего дома адвоката.

Алан Форнайт прошёл в крошечный палисадник. Обернулся к Кевину:

– Если кто-то придёт и заинтересуется нашим тут пребыванием, то мы журналисты. У меня есть удостоверение, ты и так отболтаешься, – в способности Кевина заморочить собеседнику голову Алан ничуть не сомневался. – И вот ещё что. Первый советник Его Величества предупреждал, что аура, которую может ощутить телепат в этом доме – особая. Она вызывает чувство холода и необъяснимого, но весьма сильного страха.  Будь осторожен.

Отредактировано Алан Форнайт (2017-05-30 20:27:13)

Алан Форнайт усмехнулся краем рта.

– Ты только не озвучивай этого предположения при первом советнике Принца. Если ты окажешься неправ, у тебя начнутся очень, очень серьёзные неприятности. Если прав – то тем более.

В принципе, Алан понимал, что Кевин вряд ли действительно скажет при Сантесе что-то подобное. Но это был такой удобный случай косвенно высказать своё мнение о характере первого советника – грех пропустить.

Алан не исключал, что Даниэль Сантес мог пошутить. Или, скажем, ошибиться. Но что это меняло? Первый советник Его Величества отдал распоряжение. Его ранг и положение при дворе таковы, что другие вампиры обязаны распоряжение выполнить. Если мифотворцы сейчас уйдут, а потом скажут Сантесу: «Мы не выполнили ваш приказ, сэр, потому что решили, что вы изволили пошутить» – даже Принц оправдает советника, если тот прибьёт Алана и Кевина прямо на месте.

Форнайт и сам видел, что среди рухнувших обгоревших балок ничего нет. Пока Кевин лазил по руинам, он тоже посмотрел места, куда, на его взгляд, имело смысл подкладывать труп – и тоже ничего не нашёл.

– Надо для порядка разобрать завал внизу на цокольном этаже, – сказал Алан. – Ленивый и тупой смертный туда, конечно, не полезет. Но если кто-нибудь организует работы по расчистке участка буквально в ближайшие дни, если сюда пригонят группу рабочих с лебёдками, они теоретически могут найти там тело.

И в любом случае сказать Сантесу «Мы разобрали там всё по брёвнышку, сэр, но ничего не нашли» будет гораздо правильнее с любой точки зрения.

– Именно, – согласился Алан. – Причём не только сложить все брёвна обратно, но и пеплом их присыпать, и мусора накидать. А что, когда ты поступал в службу секретности, разве тебе кто-то обещал лёгкую жизнь?

На цокольных этажах, – то есть на этажах, наполовину утопленных в земле, – обычно располагались нежилые помещения. Например, магазин, дешёвая забегаловка, склад; в одном непрестижном районе Лондона цокольные этажи превратили в хлева и держали там коров и свиней. Алан Форнайт как-то оказался в тех краях и благословил судьбу за то, что у него, как у любого вампира, слабое обоняние.

Но в особняках лондонцев среднего класса, разумеется, ничего подобного не было. Сколько мог понять Алан, пока они с Кевином поднимали рухнувшие балки и перебирали остатки утвари, здесь на нижнем этаже были кухня и комнаты для прислуги. Может быть, ещё гладильная, но тут он не поручился бы.

Всё это время Алан прислушивался, не подходит ли кто-то к сгоревшему дому. Заглянувший на развалины человек мог бы быть весьма удивлён, увидев «журналистов», в одиночку ворочающих брёвна, которые и несколько человек с трудом подняли бы! Этого никак нельзя было допустить. Но, к счастью, всё было тихо.

Минут через десять Алан докопался до пола, покрытого керамической плиткой. Наткнулся на то, что когда-то было кухонным шкафом. На нижней полке ещё сохранилось несколько жестяных коробок. В одной было дешёвое хозяйственное мыло. В другую – втиснут круг колбасы.

Глядя на эту колбасу, вампир задумчиво покачал головой. Он понял – или ему казалось, что понял, – почему колбаса лежит в закрытой коробке на нижней полке. Кухарка утащила аппетитный кусок с хозяйского стола и припрятала, чтобы съесть самой. Это было так по-человечески. Так естественно. И почему-то трогало сердце до боли. Колбаса так и лежит в коробке, а кухарки больше нет на свете.

Стряхивая с себя задумчивость, Алан окликнул помощника:

– Ну как, нашёл что-нибудь?

– А у меня колбаса, – сообщил Алан, – которую можно, с некоторой натяжкой, считать трупом коровы. И ещё мыло.

Он уже и сам начинал склоняться к мысли, что первый советник Принца ошибся: никаких следов ритуала здесь нет и тела жертвы – тоже. Возможно (Алан готов был это допустить), когда-то в этом доме действительно было совершено жертвоприношение. Но следов, кроме ментальных-энергетических, уже давно не осталось. Да и те слабые. Сантес их чувствует, а О’Нейл, не настолько опытный телепат, – не может.

На цокольном этаже осталось ещё два неразобранных угла. Всего два. Вероятность найти что-то осмысленное казалась исчезающе маленькой.

«Если мы больше ничего не обнаружим, – подумал Алан со внезапным раздражением, – я честно соберу в пакет все наши находки и отнесу их Сантесу. На экспертизу. Выложу перед ним на стол разбитую чашку, колбасу, дохлую крысу, верёвку и мыло. И, чёрт побери, спрошу, какие из этих предметов вызывают у него сильный иррациональный страх».

Алан внутренне весь подобрался, насторожился, удваивая внимание. Кажется, начиналось именно то, о чём предупреждал Даниэль Сантес. «Здесь холодно, сэр».

Холодно? Вампиры, конечно, различали, где тепло, а где прохлада, но живые мертвецы по самой своей природе нечувствительны к разнице температур. Вампир может чувствовать себя комфортно даже во льдах Гренландии. А Кевин О’Нейл, значит, замёрз сентябрьским вечером в центре Лондона? И не просто замёрз, а прямо-таки чертовски?

– Нет, я не чувствую холода, – голос Алана был спокойным и твёрдым. – Кевин, сосредоточься. Ощущение холода физическое или ментальное? Откуда оно исходит? Постарайся понять.

Почему-то Форнайту не давала покоя головешка, которую только что пнул его помощник. В том, как она отлетела и упала, было что-то неправильное. Какая-то странность. Алан вгляделся и сообразил: деревяшка упала на расчищенный участок и должна была лежать ровно, но она перекосилась – потому, что пол в этом месте проседал. Алан подошёл ближе. Рядом с тем местом, где стоял Кевин, пол действительно проседал на участке примерно в полфута шириной.

Пока Кевин думал и прислушивался к своим ощущениям, Алан присел на корточки и рассмотрел этот участок поближе. Ему показалось, что керамические плитки пола скрывают какой-то люк. Он достал нож, поддел одну из плиток и отодрал. Да, похоже на люк или крышку погреба. Алан заработал ножом активнее: обнажились доски с железными скобами, а под ними, судя по звуку, с которым доски отзывались на стук, было большое пустое пространство. Погреб? Подвал?

А Кевин всё молчал, и это было настолько нехарактерно для скорого на язык ирландца, что Алан начал беспокоиться.

– Кевин? – окликнул он.

Отредактировано Алан Форнайт (2017-09-30 23:11:13)

Первым побуждением Алана было отпрянуть от крышки погреба – жизнь научила его не игнорировать предупреждения об опасности. Затем стоило бы отойти вместе с Кевином на безопасное расстояние и там спокойно выяснить у помощника, что здесь творится.

Однако вышло по-другому. Кевин ещё не успел договорить, как Алан и сам почувствовал неладное. Все его инстинкты, вся интуиция охотника  кричали «Тревога! Смертельная опасность! Назад! Беги отсюда!» Но сквозь эти сигналы, прорезая их, слышался чёткий голос Даниэля Сантеса: «Возникает ощущение холода и  чувство страха. Иррационального, но весьма сильного».

Алан хотел убежать, скрыться, оказаться как можно дальше от этого дома – и одновременно понимал, что бежать сейчас никак нельзя. Это противоречие взрывало ему мозг, путало мысли. Форнайт застыл, не зная, на что решиться, и в этот момент Кевин снова что-то закричал и потащил его к полуразрушенной лестнице наверх.

Отталкивая ирландца и от души припечатывая его кулаком в скулу, Алан будто бил себя самого  – того себя, который поддался нелепой панике.

Кевин О’Нейл отлетел на кучу обгоревших досок, развалил её, но тут же вскочил и снова кинулся к своему шефу.

«Чувство страха… Иррационального…» – звучал у Алана в голове голос Сантеса. Голос придавал сил. Если первый советник Принца когда-то прошёл через это и выдержал, то и Алан Форнайт сможет!

Кевин старался вытащить шефа из дома; Алан, напротив, прилагал усилия, чтобы остаться и удержать помощника. Вампиры вцепились друг в друга и покатились по полу, ломая всё, что по какой-то случайности оставалось ещё целым.

Стоит догадаться, что страх не твой, что он иллюзорный, стоит переключиться на другую задачу – и становится легче. Алан понял это и справился с собой. Но Кевин всё ещё находился во власти немотивированной паники.

– Кевин, хватит! – выкрикнул Алан в промежутке между перехватом и обманным ударом. – Возьми себя в руки! Это наведённый страх, ненастоящий! Нас о нём предупреждали!

Отлично. Кевин вспомнил, как следует обращаться к вышестоящим. Ещё немного – начнёт соображать и анализировать ситуацию. Ему надо только немного помочь. Подтолкнуть, так сказать.

– Так ощущение холода всё-таки физическое или ментальное? – спросил Алан спокойно. – И кстати, сохраняется ли оно сейчас? Это важно, Кевин.

Но прижимая телепата к полу и глядя в его глаза, глава службы секретности думал почему-то не о странной ауре, которая чувствуется в этом доме. Не о холоде, не о страхе. Он думал о Кевине О’Нейле. Ирландец, считая, что находится рядом со страшной опасностью, которая уже надвигается, чувствуя, что до гибели остались считанные секунды, не убежал со всех ног без оглядки, а пытался спасти его, Алана. «Чем я заслужил такую преданность? – думал Форнайт. – И чем я смогу отплатить за неё – да и смогу ли?»

– Да, конечно, – сказал Алан и поднялся. Удерживать помощника силой было уже не нужно, а наваливаться на него просто так –  удовольствие маленькое. – Знаешь, Кевин, извини, что я тебя ударил. На меня будто что-то нашло тогда.

Алан огляделся вокруг. Да уж, хорошо, что подраться вампирам довелось именно в разрушенном доме. Мало кто из людей способен был учинить подобный разгром за столь короткое время; в обычном случае пришлось бы тщательно скрывать следы драки. Но сейчас достаточно снова завалить цокольный этаж обгорелыми балками, и не более того.

Люк в полу казался светлым пятном на фоне потемневшей керамической плитки. В общем-то, обыкновенная крышка погреба – но смотреть на неё было неприятно.

А неприятнее всего то, что сейчас придётся поднять эту крышку и спуститься вниз.

– Мы должны исследовать дом до конца, – сказал Алан Форнайт. – Но не исключено, что эта аура, или энергия, о которой говорил первый советник Его Величества, снова как-то проявится. Есть идеи, как с этим бороться?

Сам он перебрал в уме содержимое портфеля со снаряжением. Нет, вроде бы для отражения атаки на мозг там ничего не годилось. Разве что – может быть – нашатырный спирт. Его резкий сильный запах любого человека приведёт в чувство и отвлечёт от навязанных мыслей. У вампиров обоняние гораздо слабее, но, с другой стороны, и нашатырный спирт у Алана  неразбавленный, высокой концентрации. «Если воздействие будет таким, что с ним возможно справиться усилием воли, то есть шансы, что нашатырный спирт поможет. Если же оно будет сильнее – ну, тогда он, во всяком случае, не помешает», – решил Алан и, подобрав портфель, достал оттуда плотно закупоренный аптечный пузырёк с прозрачной жидкостью.

Отредактировано Алан Форнайт (2017-05-24 04:34:16)

– Крепкий удар по зубам? – переспросил Алан. – Ну, хорошо. В случае необходимости разрешаю бить меня по зубам. Потому что, как ты понимаешь, спускаться в подвал буду я: я не телепат и на меня аура жертвоприношения действует слабее.

А вообще мысль, что в случае неадекватного поведения полезно дать в челюсть, Форнайту  понравилась. Он уже мысленно составлял список личностей, которых надо бы поймать на неадекватном поведении, – а потом честно объяснить Принцу, что хотел как лучше и выполнял рекомендацию штатного телепата службы секретности.

– Но исследовать подвал придётся. Следы укуса – не единственный способ навести на мысль о вампирах. Можно, например, написать кровью на стене слово «вампи…», как бы начертанное слабеющей рукой. Да мало ли.  Мы должны быть полностью уверены, что тут всё в порядке.   

С этими словами Алан поднял крышку погреба.

Взгляду открылась темнота и деревянные ступеньки, ведущие вниз.

Алан остановился.

– Ты меня и раньше не подводил, – сказал он, глядя на помощника. – Если бы ты не сумел почувствовать холод, мы ушли бы в уверенности, что тут ничего нет.  А это была бы большая ошибка.

Кевин, кажется, из-за чего-то переживал – Алан не мог понять, из-за чего.  Неужели ирландец стыдился накатившей на него паники? Но ведь это от него не зависело. Форнайт и сам испугался тогда.

Хотя, может, это и хорошо, если стыдится. Значит, станет крепче держать себя в руках и не позволит ауре жертвоприношения подействовать на свой рассудок.

– Пойдём вместе, – согласился Алан. Не только потому, что Кевин теперь будет владеть собой, но и потому, что отказать сейчас означало обидеть.

Лестница была крутая, но короткая. Всего девять ступенек. Вампиры спустились в подвал.

Глазам представилось тёмное вытянутое помещение. Здесь пахло землёй и гнилью, а ещё было холодно – теперь этот холод чувствовал даже Алан. В дальней от лестницы стороне на полу стояли уже догоревшие свечи красного воска. Эти огарки образовывали круг, и в центре круга было  тёмное, въевшееся в доски пятно, припорошённое  то ли пылью, то ли пеплом. А может быть, прахом.

– Странно, – согласился Алан. – А если совместить обе версии? Вампира убили во время ритуала. Обрати внимание, пепел как раз внутри круга.

Это прозвучало дико. Это выламывалось из привычного порядка вещей. Алан не хотел в это верить – но в то же время понимал, что такое вполне могло случиться.

– Впрочем, остаётся вероятность, что это не прах вампира, – сказал он насколько мог спокойно и деловито. – Маркус говорил, что некоторые виды бумаги с серебряным тиснением при сжигании дают такой же цвет пепла. Он ещё предлагал воспользоваться тиснёной бумагой, если нам надо будет имитировать смерть кого-то из своих в глазах оборотней, к примеру. Нужно взять этот прах и отдать Маркусу на анализ. Пожалуй, соскоб с пола, где пролилась кровь, тоже стоит снять. Может быть, даже огарок свечи. Давай посмотрим, вдруг найдётся ещё что-нибудь интересное.

Пока ирландец говорил, Алан вынул из портфеля несколько пробирок с плотными крышками и собрал туда часть пепла и соскоб крови с пола. Добавил к своим трофеям также красную свечу. Но это не значит, что он не слушал помощника. Напротив, он отнёсся к словам Кевина очень серьёзно. Тем более серьёзно, что ему показалось – с Кевином что-то происходит; видимо, на телепата снова (но уже по-другому) стала влиять аура этого дома.

«Чует моё сердце, не стоит нам тут задерживаться», – подумал Алан, но вслух сказал:

– Может, кажется, может, нет, но в любом случае хорошо, что ты сказал об этом. Нам важна любая мелочь, и ощущения в том числе.

Алан прошёл по подвалу, обшаривая глазами углы и готовясь произнести фразу вида «Здесь ничего нет, уходим». Уйти, не проверив помещение, он не мог, – это было бы слишком непрофессионально, – но старался хотя бы завершить проверку как можно быстрее.

Он не ожидал, что найдёт в подвале что-то новое, однако, к собственному удивлению, заметил в щели между полом и нижней ступенькой лестницы небольшой предмет, плоский и едва ли больше дюйма размером.

– Что это? – пробормотал Алан, засунул руку под лестницу и вытащил оттуда серебряное кольцо.